Бессмысленно ли бессмертие? Философия о жизни, смерти и бессмертии человека Понятие жизнь смерть и бессмертие.
Проблема жизни и смерти является одной из основных тем философского размышления и в духовном опыте человечества трактовалась по-разному. Смерть означает прекращение жизни , естественный или насильственный конец индивидуального живого существа. Философия рассматривала смерть главным образом с точки зрения осознания факта и смысла смерти как завершающего момента человеческой жизни, ибо человек, в отличие от других живых существ, осознает свою смертность. В последующие после античности века христианское мировоззрение способствовало перемещению вопроса о смерти в личностное, особое, духовное измерение. Сама тема смерти надолго стала темой религиозного, а не философского сознания. Только в XIX-XX веках возрастает философский интерес к проблеме смерти, “конечности”, “временности” в связи с критическим переосмыслением рационалистических идеалов классической философии.
Стремление людей “освоить”, “обжить” феномен смерти проявилось в множестве мифов, сказаний, ритуалов (похороны, жертвоприношения и т.п.). В Древнем Вавилоне считалось, что души умерших попадают в подземный рай и ведут там унылое существование, а посему религия здесь была ориентирована на земную жизнь. В Древнем Египте представления о потустороннем существовании получили, наоборот, гипертрофированный характер, поэтому важно было позаботиться об умершем и снабдить его всем необходимым. В Древней Индии считалось, что душа не погибает вместе с телом, а переселяется в другое тело и последующее переселение души зависит от поведения человека в теперешней жизни.
В античной философии наиболее оригинальное учение о бессмертии души создал Платон . Согласно его учению, Бог, сотворивший “мировую душу” и “мировое тело” (космос), образует также все отдельные души, каждой из которых соответствует своя звезда. После смерти бессмертная душа, если человек себя достойно вел при жизни, может вернуться к звездам и вести блаженную жизнь. Прочие же души вынуждены переселяться в новые тела. Учение о бессмертии души имело великий этический смысл, побуждая людей к возвышению души, очищению ее от земной скверны, страстей, пороков и зла, чему во многом способствует философия. Философия, по мнению Платона , является и подготовкой к смерти, умением умирать – уходить от неистинной жизни. Позже Иоанн Дамаскин (ок. 675 – до 753) скажет: “Философия есть помышление о смерти”. Согласно атомистическому учению Демокрита (ок. 460 –380 до н.э.) , индивидуальная душа, подобно прочим вещам, состоит из атомов и должна будет распасться на атомы и прекратить свое существование, правда ее “бессмертные” атомы войдут в состав новой души. Эпикур (ок. 342 – 271 до н.э.), будучи как и Демокрит атомистом и считая душу смертной, видел цель философии в достижении счастья, избавлении от страхов жизни и смерти, судьбы, загробного мира и учил, что “самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступит, то нас уже нет”.
Противоположную по отношению к предшествующей ему традиции трактовку проблемы смерти обозначает А. Шопенгауэр (1788 – 1860). Основной чертой его философии, в отличие от предшествующей, принимающей в качестве неразрушимого, вечного в человеке разум и интеллект, является рассмотрение в качестве первоначала воли . Именно воля является началом обусловливающим, тогда как интеллект – “феномен производный и обусловленный мозгом, и поэтому он вместе с ним начинается и кончается”. Со смертью, таким образом, погибает сознание, но не то, что породило и поддерживало это существование. Воля, считает Шопенгауэр , испытывает страх, хотя смерти она не подлежит. Страхи смерти питаются, главным образом, иллюзией, будто “я” исчезнет, а мир останется. На самом деле как раз наоборот, исчезает мир, т.е. видимое нашему сознанию , а “сохраненное ядро я, носитель и создатель того субъекта, в чьем представлении мир только и имеет свое существование, остается. Шопенгауэр надеется, что его учение позволит снять противоречие между мнением, будто смерть – наш конец, и верой в то, что мы все-таки должны быть вечны. Как видим, на взгляды Шопенгауэра в отношении смерти большое влияние оказали традиции восточной культуры. Особое (личностно-переживающее) понимание смерти обосновывает М. Хайдеггер (1889 – 1976). Смерть он рассматривает как фундаментальный фактор самого человеческого бытия, а не как биологический переход из одного состояния в другое. Тем самым феномен смерти приобретает особый статус: человеческое бытие есть “бытие-к-смерти”. Именно сознание смертности, а не самосознание человека определяет его субъективность. В то же время феномен смерти является позитивным параметром человеческого бытия, поскольку именно осознание, осмысление своей смерти делает бытие “собственным”. “Смерть есть конец пребывания в бытии данного существующего к своему концу”.
В отличие от Хайдеггера , А. Камю (1913 – 1960) не ставит перед собой цель выяснить, что такое смерть. Его интересует общая “философская” основа отказа от жизни . “Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства” (“Бунтующий человек” А. Камю ). Решение покончить с собой, по мнению Камю , это признание человека в том, что жизнь в его глазах сделалась бессмысленной, непонятной, абсурдной, что он стал чувствовать себя посторонним в мире. Однако самоубийство – ложный вывод из осознания абсурда. Абсурд – это ясность, т.е. ясное осознание человеком того, что существование бессмысленно, и эта ясность делает человеку честь. Кроме того, самоубийство не отменяет бессмысленности бытия, а только поддерживает ее. “Абсурдный человек”, т.е. человек, осознавший абсурд, способен сам придать ценность своему существованию , по-человечески жить в этом мире. Смерть для Камю выступает не как исходный пункт смыслоопределяющей активности человека, а как отрицание всякого смысла. Ж.П. Сартр (1905 – 1980) также отрицает смыслоопределяющий статус смерти, рассматривая ее как то, что не индивидуализирует человека, а обезличивает его, лишает подлинности, “собственности”. В соответствии с этим отношение к смерти должно строиться как сопротивление, противопоставление ей.
Следует отметить, что в России во второй половине XIX века сформировались учения (Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев ), в которых смерть объявлялась врагом рода человеческого, помехой всеединству, космическим злом, считалось, что с нею не может быть никакого примирения.
Бессмертие: мечта или реальность. Истоками идеи бессмертия, как мы уже показывали выше, были убеждения в божественности происхождения души, ее нематериальности и неразрушимости. Само же понятие бессмертия означает веру в нескончаемость человеческого существования, особенно души человека. Обобщая различные подходы к пониманию бессмертия, сложившиеся в человеческой культуре, можно выделить такие концепции бессмертия:
1) бессмертие как приобщение к миру вечных идей (эйдетическая концепция от слова “эйдос”, которое у Платона является синонимом термина “идея”, т.е. умопостижимая форма, существующая отдельно от единичных вещей, которые к ней причастны);
2) бессмертие как воскресение и причастие к благодати Святого Духа (христианская концепция , исходящая из смертности человека как единства тела и духа);
3) бессмертие первоначал человеческой природы (атомов, генетического кода и др.) и бренность (конечность) человеческого существования (натуралистическая концепция);
4) бессмертие как сохранение достижений человеческой личности в памяти человечества (социокультурная концепция ).
В религиозных верованиях индусов, египтян существовала идея переселения души. Идея бессмертия души характерна и для ряда философских школ античности, в том числе и пифагорейцев с их идеей “вечного возвращения”. По Платону , душа как первоначало жизни не порождаема, бессмертна и родственна вечным идеям. Для Аристотеля неприемлема мысль о перевоплощении души, поскольку каждое тело имеет свою собственную душу, бессмертием обладает лишь разумная часть души (“активный ум”), присущая только людям (“растительная” присуща всем живым существам, в том числе и растениям; “ощущающая” - обща людям и животным). С точки зрения Эпикура , все живое смертно, бессмертны лишь атомы, из которых они состоят. Против бессмертия выступал и Лукреций (“О природе вещей”), также считая вечными лишь атомы, из которых состоят вещи. Для стоиков (например, Зенона) бессмертен только разум. Хрисипп (281 – 208 до н.э.) утверждал, что бессмертна лишь мировая душа, составляющая часть души человека.
В рамках античного мировоззрения бессмертие означало “божественность”, а значит бессмертие души тождественно ее вечности, причастности миру вечных идей. Лишь то, что не имеет начала, бессмертно. Поэтому смерть для греков – освобождение от телесности и возвращение в мир духа.
С новым пониманием смертности связано христианство. Хотя душа и сотворена Богом бессмертной, она из-за грехопадения оказывается смертной и лишь по благодати Божьей станет бессмертной. Согласно русскому православному богослову и философу Г.Ф. Флоровскому (1893 – 1979), христиане должны верить во Всеобщее Воскресение. Бог сотворил человека для бытия, вечности. Достичь же вечности и обрести ее можно только в единении с Богом.
В эпоху Возрождения и в Новое Время среди мыслителей также не было единого подхода к трактовке бессмертия. Джордано Бруно, Николай Кузанский говорили о бессмертии души, приобщенной к мировой душе. Спиноза также считал, что человеческая душа не может совершенно уничтожиться вместе с телом, от нее остается нечто вечное.
Лейбниц же полагал, что все живые существа смертны, бессмертна лишь личность, обладающая совестью и рефлексией (самопознание собственного духа, морали, “внимание, направленное на то, что заключается в нас”).
Натуралистическую трактовку смерти и бессмертия вслед за атомистами античности (Демокритом, Эпикуром, Лукрецием ), согласно которым бессмертны лишь атомы, а все живое смертно, дали мыслители Просвещения 18 в. Они отстаивали идею бренности человека и бессмертия его природных первоначал. Фейербах, Бюхнер, Геккель связывали бессмертие с сохранением материи. Вольтер же назвал идею бессмертия химерой. Д. Юм также отрицал бессмертие. Вместе с тем для многих мыслителей этой эпохи характерна и социокультурная трактовка бессмертия как сохранения достижений личности в памяти последующих поколений, человечества. Дидро , например, связывал бессмертие с продолжением жизни в памяти других поколений. Гёте утверждал, что для него “убежденность в вечной жизни вытекает из понятия деятельности”. С точки зрения И. Канта , бессмертие души не может быть доказано логически, но является постулатом практического разума (т.е. убеждение в бессмертии души и существовании Бога осознается им как условие возможности высшего блага, стремления к счастью и внутреннего убеждения). Гегель утверждал, что дух вечен и бессмертен. Такого рода социокультурный подходк трактовке бессмертия, который исходит из оценки вклада человека в наследие, культурные достижения и память других поколений (в этом смысле речь идет о духовном бессмертии), присущ многим мыслителям 20 в.
Непрекращающиеся дискуссии о смерти и бессмертии человека демонстрируют сложность, многогранность, притягательность и таинственность этой вечной философской темы.
Термин «эвтаназия» означает добровольную безболезненную смерть и отражает естественное для человека желание умереть спокойно, легко и безболезненно. В данном понятии можно выделить такие смыслы, как ускорение смерти тех, кто переживает тяжкие страдания, забота об умирающих, предоставление человеку возможности умереть, прекращение жизни “лишних” людей. Возникает вопрос как с этими смыслами сочетаются такие знаменитые принципы, как клятва Гиппократа “Клянусь не давать смертельного лекарства, даже если меня об этом попросят, или советов, которые могут привести к смерти”, или принцип, предписывающий врачу бороться с болезнью до конца . Вместе с тем, использование современной медициной новейших средств позволяет продлить биологическое существование человека на бесконечно долгий срок, превращая порой несчастных пациентов и его близких в заложников сверхгуманизма. Все это порождает многочисленные дискуссии, в которых одни отвергают эвтаназию как акт убийства, другие рассматривают ее как панацею от всех бед. Различают пассивную и активную эвтаназии. Пассивная – это отказ от жизнеподдерживающего лечения, когда оно либо прекращается, либо вообще не назначается. Активная эвтаназия – это преднамеренное действие с целью прервать жизнь пациента.
Различают такие ее формы, как умерщвление из сострадания, когда жизнь, являющаяся мучением для больного, прерывается врачом (даже без согласия пациента); добровольная – активная эвтаназия и уход из жизни по согласию с пациентом при помощи врача.
Право человека распоряжаться собственной жизнью и отказ от негуманного, уничтожающего его достоинство лечения выступает основным аргументом сторонников активной эвтаназии. Святость человеческой жизни, возможность врачебной ошибки при безнадежном диагнозе, опасность злоупотреблений, если эвтаназия будет узаконена и т.п. являются вескими контраргументами против активной эвтаназии. Все эти проблемы свидетельствуют о том, что эвтаназия – это междисциплинарная проблема, требующая для своего разрешения профессиональных и нравственных усилий философов, медиков, правоведов, всех заинтересованных людей.
Севиндж Мамед Сулейман
“ ЖИЗНЬ, СМЕРТЬ, БЕССМЕРТИЕ...”
Введение. ……………………………………………………………….……….3
Человек в поисках смысла. Смысл жизни. ………………………….………...6
О долголетии человеческой жизни. ………………………………….……….9
Проблема смерти. Смысл смерти. …………………………………………….11
Смертная душа. …………………………………………………………………28
Бессмертие личности. …………………………………………………………..29
Заключение. ……………………………………………………………….……..32
Список литературы. …………………………………………………………...33
Введение
Издревле человек ставил перед собой вопрос, в чем сущность человеческого бытия. Многие философы и мыслители пытались ответить, для чего живет человек, для чего пришел он в этот мир, почему он умирает и что происходит с ним после смерти.
Жизнь и смерть - вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики. Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поздно не задумался бы о смысле своего существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли приходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Только раннее детство или старческий маразм избавляют человека от необходимости решения этих проблем.
По сути дела, речь идет о триаде : жизнь - смерть - бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти и обретению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, чтобы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.
За небольшими исключениями у всех времен и народов высказывались о жизни достаточно негативно. Жизнь - страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь - сон (Платон, Паскаль); жизнь - бездна зла (Древний Египет); " Жизнь - борьба и странствие по чужбине" (Марк Аврелий); "Жизнь - это повесть глупца, рассказанная идиотом, полна шума и ярости, но лишенная смысла" (Шекспир); "Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду" (Ницше) и т. п.
Об этом же говорят пословицы и поговорки разных народов типа "Жизнь - копейка". Ортега-и-Гассет определил человека не как тело и не как дух, а как специфически человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна - конец ее неизбежен. Греческий мудрец Эпикур сказал так: "Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем".
Смерть и потенциальное бессмертие - самая сильная приманка для философского ума, ибо все наши жизненные дела должны, так или иначе, соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о жизни и смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Смерть вообще - расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо.
Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с геномом.
Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически опровергнуть этот тезис, доказать, а затем и воплотить в жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом такого бессмертия является не существование амебы и не ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения человек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой грандиозной картины Вселенной, не испытывать "насыщения днями" как библейские пророки - может ли быть что-то более заманчивым? Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть - пожалуй, единственное, перед чем все равны.
Но даже если человек руководствуется в своей жизни определенными нравственными целями и использует для их достижения адекватные им средства, он знает, что не всегда и не во всех случаях может добиваться желаемого результата, который в нравственных категориях обозначался во все времена как добро, правда, справедливость... И возникает вопрос: что ж, жизнь его - единственная и неповторимая - в какой-то мере уравнивается с жизнью тех, кто живет бесцельно, бессмысленно и безнравственно, творит зло, ложь и несправедливость? Вопрос этот тем более значим, что жизнь каждого человека не бесконечна, а обрывается смертью, выбытием. Не теряют ли вследствие этого смысл определения ее в нравственных категориях добра и зла, правды и лжи, справедливости и несправедливости? Все ли проходит в бытии человеческом и все ли «уравнивается» в небытии? Люди всегда искали выхода из этого удручающего противоречия, которое, казалось, должно подорвать нравственные основы человеческого бытия. И находили его вначале в религиозном постулате о «бессмертии души» и «загробном воздаянии», а потом - в представлениях об «абсолютном разуме» и «абсолютных моральных ценностях», создающих якобы основу нравственного существования человека. А средневековые алхимики , как известно, веками искали чудодейственный «эликсир жизни».
Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махатма Ганди: "Мы не знаем, что лучше - жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант". А еще задолго до этого в "Бхагавадгите" сказано: "Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном - не скорби".
Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог, размышлявший о возможности "воспитания инстинкта естественной смерти", писал о: "Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, - всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть".
Осознавая конечность своего земного существования и задаваясь вопросом о смысле жизни, человек начинает вырабатывать собственное отношение к жизни и смерти. И вполне понятно, что тема эта, быть может наиважнейшая для каждого человека, занимает центральное место во всей культуре человечества. История мировой культуры раскрывает извечную связь поисков смысла человеческой жизни с попытками разгадать таинство выбытия, а также со стремлением жить вечно и если не материально, то хотя бы духовно, нравственно победить смерть.
Поисками ответа на этот вопрос занимались и занимаются и мифология, и различные религиозные учения, и искусство, и многочисленные направления философии. Но в отличие от мифологии и религии, которые, как правило, стремятся навязать, продиктовать человеку определенные его решения, философия, если она не является догматической, апеллирует прежде всего к разуму человека и исходит из того, что человек должен искать ответ самостоятельно, прилагая для этого собственные духовные усилия. Философия же помогает ему, аккумулируя и критически анализируя предшествующий опыт человечества в такого рода поисках.
Последовательно проводимый философский материализм отрицает какую бы то ни было возможность личного физического бессмертия для человека, не оставляет ему надежды на «загробную жизнь». Поэтому продуманно, осмысленно принимая материалистическое мировоззрение, человек делает трудный шаг, требующий личного мужества и силы духа, того, что в философии называется стоицизмом, поскольку отказывается тем самым от возможности утешения, хотя бы и иллюзорного. Трудность этого шага усугубляется еще и тем, что накопленный человечеством нравственный опыт долгое время осмысливался в рамках религиозных систем, а знание обосновываемых ими моральных ценностей подпиралось ссылками на суд и воздаяние, которые ожидают каждого после смерти. «Если бога нет, то все дозволено»,- провозглашал герой. И действительно, как показал ХХ век, насильственное массированное навязывание людям материалистического мировоззрения, когда принятие такового служит всего лишь удостоверением политической благонадежности человека, а не является результатом его собственной основательной внутренней работы, когда оно, что называется, не выстрадано индивидом, не прошло через очистительный огонь сомнения, неизбежно влечет за собой серьезные вздержки в нравственном развитии. А это особенно тревожно и опасно ныне, когда деятельность человека как в научно-техническом, так и в социальном плане становится столь масштабной по своим последствиям и потому требует особо ответственного к себе отношения.
Как видим, материалистическая философия не только не снимает вопроса о смысле человеческой жизни, о смерти и бессмертии, но, напротив, позволяет его поставить в наиболее острой, даже драматической форме, тем самым в полной мере выявляя его гуманистическое содержание.
Человек в поисках смысла. Смысл жизни.
Поиск человеком смысла является первичной движущей силой в его жизни…. Смысл уникален и специфичен потому, что он должен и может быть реализован именно этим человеком и никем другим; только тогда он приобретает значимость, удовлетворяющую его собственное стремление к смыслу. Есть мнение, что смыслы и ценности суть «не что иное, как защитные механизмы, формирования реакций и сублимации». Что касается меня, то я не хотел бы жить просто ради моих «защитных механизмов», равно как и не согласился бы умереть ради моих «формирований реакций». Человек, однако, способен жить и даже умереть ради его идеалов и ценностей. Несколько лет назад во Франции проводился опрос общественного мнения. Как показали результаты, 89% опрошенных признали, что человеку нужно «что-то такое», ради чего стоит жить. Более того, 61% согласились, что в их жизни есть что-то или кто-то, ради чего или кого они согласились бы умереть.
Смысл жизни отличается от человека к человеку, со дня на день и от часа к часу. Следовательно, важен не смысл жизни в общем, но, скорее, специфический смысл жизни личности в данный момент. Постановку вопроса в общих терминах можно сравнить с вопросом, поставленным чемпиону мира по шахматам: «Скажите, учитель, какой самый хороший ход в мире?» Просто не существует такой вещи, как лучший или даже хороший ход независимо от конкретной ситуации в игре и конкретной личности противника. То же самое справедливо и по отношению к человеческому существованию. Нельзя заниматься поиском абстрактного смысла жизни. У каждого человека имеется свое собственное призвание в жизни; каждый должен иметь задачу, которая требует разрешения. Никто не может повторить его жизни. То есть у каждого человека его задача уникальна, как и его специфические возможности выполнения. Поскольку каждая ситуация в жизни представляет вызов человеку и проблему, требующую разрешения, вопрос о смысле жизни может быть инвертирован. В конечном счете, человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но скорее он должен осознавать, что это он сам - тот, кого спрашивают. Живущему в мире человеку вопросы задает жизнь, и он может ответить жизни, только отвечая за свою собственную жизнь. Он может дать ответ жизни, только принимая ответственность на себя.
В отличие от животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в отличие от человека вчерашнего дня, традиции не диктуют сегодняшнему человеку, что ему должно. Не зная ни того, что ему нужно, ни того, что он должен, человек утратил ясное представление о том, чего же он хочет. В итоге он либо хочет того же, чего и другие (конформизм), либо делает то, что другие хотят от него (тоталитаризм).
Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно лишь субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть - это орган смысла. Ее можно определить как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации. Смысл - это всякий раз также и конкретный смысл конкретной ситуации. Это всегда ”требование момента”, которое всегда адресовано конкретному человеку. И как неповторима каждая отдельная ситуация, так же уникален и каждый отдельный человек.
Каждый день и каждый час предлагают новый смысл, и каждого человека ожидает другой смысл. Смысл есть для каждого, и для каждого существует свой особый смысл. Из всего этого вытекает, что смысл должен меняться как от ситуации к ситуации, так и от человека к человеку. Однако смысл вездесущ. Нет такого человека, для которого жизнь не держала бы наготове какое-нибудь дело, и нет такой ситуации, в которой нам бы не была предоставлена жизнью возможность найти смысл.
Человек не только ищет смысл в силу своего стремления к смыслу, но и находит его, а именно тремя путями. Во-первых, он может усмотреть смысл в действии, в создании чего-либо. Во-вторых, он видит смысл в том, чтобы переживать что-то, и, наконец, он видит смысл в том, чтобы кого-то любить. Но даже в безнадежной ситуации, перед которой он беспомощен, он способен видеть смысл.
В жизни не существует ситуаций, которые были бы действительно лишены смысла. Это можно объяснить тем, что представляющиеся нам негативными стороны человеческого существования - в частности, трагическая триада, включающая в себя страдание, вину и смерть, - также могут быть преобразованы в нечто позитивное, в достижение, если подойти к ним с правильной позиции и с адекватной установкой.
Любовь - это единственный способ постижения другого человеческого существа во всей глубине его личности. Никто не может полностью понять самую сущность другого человеческого существа до тех пор, пока он не полюбит его. Посредством духовного акта любви он обретает способность видеть сущностные черты и свойства любимого человека; и даже более того, он начинает видеть то, что потенциально содержится в нем, то, что еще не реализовано, но должно быть реализовано. Кроме того, своей любовью любящая личность делает возможным для любимого человека актуализировать эти возможности. Помогая ему осознать, чем он может быть и чем он должен стать, он делает возможным их осуществление.
В тех случаях, когда человек сталкивается с невыносимой и неизбежной ситуацией, когда он имеет дело с судьбой, которую невозможно изменить, например, с неизлечимой болезнью, такой как, скажем, неоперабельный рак, именно тогда человеку дается последний шанс осуществить высшую ценность, реализовать самый глубокий смысл, смысл страдания. Ибо самое важное - это позиция, которую мы принимаем по отношению к страданию, позиция, при которой мы берем на себя это страдание.
Нет нужды говорить, что страдание не будет иметь смысла, если оно не абсолютно неизбежно; например рак, который может быть вылечен хирургическим путем, не должен приниматься пациентом как его крест, который он должен нести. Это было бы мазохизмом скорее, нежели героизмом.
Осуществляя смысл, человек реализует сам себя. Осуществляя же смысл, заключенный в страдании, мы реализуем самое человеческое в человеке. Мы обретаем зрелость, мы растем, мы перерастаем самих себя. Именно там, где мы беспомощны и лишены надежды, будучи не в состоянии изменить ситуацию, - именно там мы призваны, ощущаем необходимость измениться самим.
Существует определение, гласящее, что смыслы и ценности - не что иное, как реактивные образования и механизмы защиты. Но являются ли смыслы и ценности столь относительными и субъективными, как полагают? Смысл относителен постольку, поскольку он относится к конкретному человеку, вовлеченному в особую ситуацию. Можно сказать, что смысл меняется, во-первых, от человека к человеку и, во-вторых, - от одного дня к другому, даже от часа к часу. Конечно, предпочтительнее говорить об уникальности, а не об относительности смыслов. Уникальность, однако, - это качество не только ситуации, но и жизни как целого, поскольку жизнь - это вереница уникальных ситуаций. Человек уникален как в сущности, так и в существовании. В предельном анализе никто не может быть заменен - благодаря уникальности каждой человеческой сущности. И жизнь каждого человека уникальна в том, что никто не может повторить ее. Нет такой вещи, как универсальный смысл жизни, есть лишь уникальные смыслы индивидуальных ситуаций. Однако среди них есть и такие, которые имеют нечто общее, и, следовательно, есть смыслы, которые присущи людям определенного общества, и даже более того - смыслы, которые разделяются множеством людей на протяжении истории. Эти смыслы и есть то, что понимается под ценностями. Таким образом, ценности можно определить как универсалии смысла, кристаллизующиеся в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество или даже все человечество.
Обладание ценностями облегчает для человека поиск смысла, по крайней мере в типичных ситуациях, он избавляет от принятия решений. Но, к сожалению, ему приходится расплачиваться за это облегчение, потому что в отличие от уникальных смыслов, пронизывающих уникальные ситуации, может оказаться, что две ценности входят в противоречие друг с другом. А противоречия ценностей отражаются в душе человека в форме ценностных конфликтов.
Впечатление, что две ценности противоречат друг другу, является следствием того, что упускается целое измерение. Что это за измерение? Это иерархический порядок ценностей. По Максу Шеллеру, оценивание имплицитно предполагает предпочтение одной ценности другой. Ранг ценности переживается вместе с самой ценностью. Иными словами, переживание определенной ценности включает переживание того, что она выше какой-то другой. Следовательно, приходим к выводу, что для ценностных конфликтов нет места. Однако переживание иерархического порядка ценностей не избавляет человека от принятия решений.
Влечения толкают человека, ценности - притягивают. Человек всегда волен принять или отвергнуть ценность, которая предлагается ему ситуацией. Это справедливо также относительно иерархического порядка ценностей, которые передаются моральными и этическими традициями и нормами. Они должны пройти проверку совестью человека - если только он не отказывается подчиняться своей совести и не заглушает ее голоса.
Смысл - это то, что имеется в виду человеком, который задает вопрос, или ситуацией, которая тоже подразумевает вопрос, требующий ответа. Конечно, человек свободен в ответе на вопросы, которые задает ему жизнь. Но эту свободу не следует смешивать с произвольностью. Ее нужно понимать с точки зрения ответственности. Человек отвечает за правильность ответа на вопрос, за нахождение истинного смысла ситуации. А смысл - это нечто, что нужно скорее найти, чем придать, скорее обнаружить, чем придумать.
Смыслы не могут даваться произвольно, а должны находиться ответственно. Смысл следует искать при помощи совести. И действительно, совесть руководит человеком в его поиске смысла. Совесть может быть определена как интуитивная способность человека находить смысл ситуации. Кроме того, что совесть интуитивна, она является творческой способностью. Совесть также обладает способностью обнаруживать уникальные смыслы, противоречащие принятым ценностям. Живая, ясная и точная совесть - единственное, что дает человеку возможность сопротивляться эффектам экзистенциального вакуума - конформизму и тоталитаризму.
О долголетии человеческой жизни.
Уже на самых ранних этапах истории медицинской науки ставился вопрос, как сохранить здоровье, как продлить жизнь человека, как отдалить старость. Ещё врач древности Гиппократ давал советы, как сохранить здоровье и удлинить свою жизнь. В 1 веке нашей эры известный римский философ поэт и государственный деятель Луций Анней Сенека утверждал, что “кратковременность жизни мы не получаем, а создаем ее сами”. Для него уже было понятно, что наследственных генетических особенностей организма еще недостаточно для того чтобы прожить долгую жизнь. Чтобы у человека не укорачивалась жизнь, ему нужно создавать благоприятные условия существования.
Особенно много внимания долголетию и старости уделил ученый, естествоиспытатель, врач, философ Авиценна. Он уже понимал что старение - это естественный процесс развития организм, который ведет к физиологическим изменениям. В своем знаменитом произведении “Канон врачебной науки” Авиценна писал: “С самого начала мы представляем собой крайнюю важность. Усыхание, которое происходит в нашем теле, есть необходимость, которую нельзя избежать”.
Продление жизни может ставиться как некоторая научная и социально-осознанная цель, но тогда возникает вопрос: для чего это необходимо личности и обществу? И с точки зрения сугубо гуманистической, согласно которой ценность длительной человеческой жизни является самоочевидной, самодостаточной, и с социальной, учитывающей общественную значимость как можно более длительного сохранения развитой человеческой индивидуальности, обогащенной знаниями, опытом жизни и мудростью, увеличение нормальной социальной продолжительности жизни за счет ограничения и полного вытеснения в будущем патологического социального старения представляется прогрессивным процессом и в отношении отдельных личностей, и в отношении человеческого общества в целом.
Иное дело - биологическая продолжительность жизни человека, то есть ее видовое время, эволюционно-генетически закодированное и предполагающее индивидуальное чередование жизней как условие существования человечества. Здесь возникает много новых научных вопросов, обращенных в основном к биологии, но они также не могут рассматриваться в отрыве от социальных и нравственно-гуманистических, определяемых общим решением проблемы, относящейся к сущности и смыслу человеческой жизни. В современных концепциях, касающихся этих проблем, утверждается идея о возможности и необходимости достижения с помощью научных методов максимума видовой (биологической) продолжительности жизни человека. На это направлены сейчас главные усилия ученых. В связи с рассмотрением разнообразных искусственных способов продления жизни (трансплантация, технология бионики, криобиология, генная инженерия и др.) говорится даже о том, что человечество стоит «на пороге новой эры, когда медицина превратит Homo sapiens в Homo Iongevus - сверхдолгожителей, когда мужчины и женщины в зрелые годы полностью сохранят и умственную в физическую бодрость. А если это так, то нам придется взглянуть на жизнь совсем иными глазами».
Какого же предельного возраста может достичь человек? Сохранились исторические сведения, согласно которым основатель аббатства в Глазго Кэнгигер умер в 600 году в возрасте 185 лет. По данным венгерских летописцев 17 века, наблюдались случаи долголетия в 147 и 172 года. В Норвегии некий Дракенберг прожил 142 года.
Важно, однако, иметь в виду, что новое видение жизни должно исходить прежде всего из гуманистических идеалов и ценностей, из четкого определения смысла того, для чего человеку надо жить дольше, чем обусловлено нормальными возрастными параметрами, соответствующими индивидуальным особенностям личности. Эти личностные установки, которые во многом зависят от социальных условий, но и оказывают обратное воздействие на них, позволят определить меру человеческой жизни, в которой биологическое диалектически соединено с социальным, этическим, гуманистическим ее пониманием. Такая мера тесно связана с оптимальной реализацией сущностных сил человека. Следовательно, не сама по себе длительность индивидуальной жизни окажется целью науки и общества, и тем более самого человека, а именно развитие богатства человеческой природы, степень причастности личности к коллективной жизни человечества и ее участия в реализации идеи неограниченного развития человека как общественного существа будут определять индивидуальные параметры, согласуемые с биологическими возможностями жизни человека.
Проблема смерти. Смысл смерти.
У полузабытого русского философа есть оригинальное сочинение “Мир как целое”, где одна из глав называется “Значение смерти”.
“Смерть-это финал оперы, последняя сцена драмы, - пишет автор, - как художественное произведение не может тянуться без конца, но само собою обосабливается и находит свои границы, так и жизнь организмов имеет пределы. В этом выражается их глубокая сущность, гармония и красота, свойственная их жизни. Если бы опера была только совокупность звуков, то она могла бы продолжаться без конца, если бы поэма была только набором слов, то она также не могла иметь никакого естественного предела. Но смысл оперы и поэмы, существенное содержание требуют финала и заключения”.
Мысль интересная. Действительно в хаосе нет ни начала ни конца. Только организованные тела способны развиваться в определенном направлении. Но всякая организация имеет предел своего совершенствования. Достигнув его, остается либо сохранять устойчивость, либо деградировать.
“Если бы какой-нибудь организм, - продолжает Страхов, - мог совершенствоваться без конца, то он никогда бы не достигал зрелого возраста и полного раскрытия своих сил, он постоянно был бы только подростком, существом которое постоянно растет и которому никогда не суждено вырасти. Если бы организм в эпоху своей зрелости стал вдруг неизменным, следовательно, представил бы только повторяющиеся явления, но в нем прекратилось бы развитие, в нем не происходило бы ничего нового, следовательно, не могло бы быть жизни. Итак, одряхление и смерть есть необходимое следствие органического развития, они вытекают из самого понятия развития, Вот те общие понятия и соображения, которые объясняют значение смерти”.
Как только проясняется смысл смерти, тотчас появляется для нее оправдание. Более того, она начинает мыслиться как великое благо! Это уже не просто количественное ограничение живых существ, способных к чересчур быстрому размножению. Речь идет об умирании достигших совершенства особей не только ради освобождения арены жизни, но и для возможности достижения более высокого уровня совершенств и поддержания наивысшей биологической активности живого вещества.
Проблема смерти приобретает центральное значение у Фрейда. И центральной является именно проблема смерти, связанная неразрывно с проблемой времени. Проблема бессмертия вторична, и она обычно неверно ставилась. Смерть есть самый глубокий и самый значительный факт жизни, возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью жизни.
Только факт смерти ставит в глубине вопрос о смысле жизни. Жизнь в этом мире имеет смысл именно потому, что есть смерть. Смысл связан с концом. И если бы не было конца, т. е. если бы была дурная бесконечность жизни, то смысла в жизни не было бы. Смерть - предельный ужас и предельное зло - оказывается единственным выходом из дурного времени в вечность, и жизнь бессмертная и вечная оказывается достижимой лишь через смерть.
Кошмар смерти всегда преследовал людей. Он порождал специфические представления о трагизме жизни. “Смерть не имеет образа - говорит байроновский Люцифер - но все, что носит вид земных существ, поглотит. ”Конечность человеческого существования неотвратимо ставит вопрос о смысле земного удела, о предназначении жизни. Несомненно проблема смерти относится к числу фундаментальных, затрагивает предельные основания бытия.
Философы, которые обращались к теме смерти, нередко пишут о том, что в различных культурах эта тема переживалась по-разному. В иные эпохи страх смерти и вовсе отсутствовал: люди находили в себе силы противостоять угрозе физического уничтожения. Античные греки, например, учили преодолевать ужас небытия путем концентрации духа, усилием животворной мысли, воспитывать в себе презрение к смерти. Людей средневековья, напротив, предстоящая смерть доводила до исступления. Ни одна эпоха, как свидетельствует нидерландский историк и философ Йохан Хейзинга, не навязывает человеку мысль о смерти с такой настойчивостью, как XV столетие.
Если мы поставим вопрос: что служит основанием для того, чтобы сравнивать, как воспринимают смерть в различных культурах, эпохах, то обнаруживается парадоксальная вещь. Как правило, сопоставляются обычно философские высказывания. “Ведь какое-то чувство умирания может быть у человека - пишет, например, Цицерон. Все это мы должны думать еще в молодости, чтобы могли призирать смерть; без такого размышления быть спокоен душой не может быть никто; ведь умереть нам, как известно, придется, быть может, даже сегодня. ”Вот оно - презирать смерть…А средневековй мыслитель Мейстер Экхатр, напротив, пишет о том, как трудно дается человеку отрешенность от мирских благ… Выходит, было время, когда смерти не боялись, страх перед угрозой физического уничтожения был не всегда. Но в какой мере можно доверять философской мысли? Ведь нередко выраженное в суждении презрение к смерти как раз и отражает ужас перед нею.
Страх перед смертью заложен в самой человеческой природе, в самой тайне жизни. Он изначален, то есть коренится в глубинах человеческой психики. Однако в конкретной эпохе, через призму определенных духовных ценностей этот страх обретает различные преображенные формы. Вот они-то и находили отражение в стойких религиозно-практических установках. Культура постоянно воспроизводит жизненные ситуации, с которыми люди встречаются во все времена. Речь идет о проблемах долга, любви, жертвы, трагедии, героизма, смерти. Однако, культура вовсе не движется по кругу, возвращаясь вновь и вновь к одним и тем же мотивам. В каждую эпоху эти ценности приобретают новое содержание, диктуемое не только постоянной, фиксируемой природой человека, но и социальной действительностью, в которой эта природа раскрывается. Точно так же проблемы смерти, хотя и преследуют человечество исстари, все же получают разное истолкование в различных религиозных традициях.
Каждая культура вырабатывает определенную систему ценностей, в которой переосмысливаются вопросы жизни и смерти. Она творит также определенный комплекс образов и символов, с помощью которых обеспечивается психологическое равновесие индивидов. Человек, разумеется, располагает отвлеченным знанием о факте неотвратимой смерти. Но он пытается, опираясь на существующую в данной культуре символику, сформировать более конкретное представление о том, что делает возможной полноценную жизнь перед фактом неизбежной гибели.
По мнению психологов, такая система начинает складываться в психике человека уже в раннем детском возрасте. Образ, который возникает в подсознании человека в связи с его рождением, когда плод отделяется от матери, позднее трансформируется в некий прообраз ужаса перед смертью. Он ищет способы уйти от тления, увековечить себя, постоянно ощущая присутствие смерти.
Выживание человека предполагает, что в его психике закрепляются символические образы, которые позволяют наполнить земное существование смыслом. Это психологическое равновесие приходится все время поддерживать, подкреплять. Такая потребность присуща не только отдельному человеку. Культуру в целом тоже может войти в состояние разлада и сумятицы, разрушить присущее ей философско-гармоническое восприятие жизни и смерти. Когда возникает опасность для жизни отдельного человека или целого народа, образы символического бессмертия становятся более четко выраженными, обостренными, интенсивными.
Но можно ли каким-то образом типологизировать различные формы отношения к смерти? Безусловно. Сравнение мировых религий, далеких культур показывает, что черту между жизнью и смертью люди воспринимают по-разному. Считают, например, что между земной и загробной жизнью нет никакой разницы, но полагают также, что такая разница есть. В то же время различение подлунного и иного бытия принимает разные формы. Попробуем проиллюстрировать это на примере различных культур.
Отношение к смерти в древних культурах носит в основном эпический характер, то есть она не воспринимается как личная трагедия. Кончина человека толкуется как закономерное завершение определенного жизненного цикла. Лирические и трагические акценты еще отсутствуют.
Многочисленные и разнохарактерные представления о смерти, которые сложились в мировой культуре, можно, по-видимому, в известной мере разделить по каким-то признакам. Выделим прежде всего дохристианские и христианские воззрения. Отметим также, что восточные культуры в отличие от западных сохранили в себе веру в оригинальную силу космологий, религиозных и философских систем, в которых смерть не рассматривается как абсолютное завершение существования. Присущие им концепции посмертного бытия имеют весьма широкий спектр, включающий в себя спектр представлений от высоких состояний сознания до конкретных образов другого мира, напоминающую земную жизнь. Во всех этих верованиях смерть не отождествляется с полным исчезновением индивида. Христианство признавало конечность индивидуального существования. Массовое воскрешение трактовалось лишь как завершение земной истории.
История человеческой цивилизации содержит волнующую летопись многочисленных попыток древнейших культур сохранить жизнь и избежать смерти. Во многих культурах предполагалось, что каждый может должным образом подготовиться к смерти, если он при этом обретет нужное знание о процессе умирания. В литературных памятниках, известных как “Книги мертвых”, излагается детализированное описание смерти и руководства по поводу того, как сделать процесс умирания более полным (неподготовленный человек сопротивляется смерти и оказывается в промежуточном состоянии) и последовательным. Наиболее известные из этих произведений Египетская Книга мертвых и Тибетская Книга мертвых. Однако подобные тексты существовали и в индийских, мусульманских и других традициях.
Восприятие смерти в культурах, где еще индивид не выделился из племени, из рода, естественно, отличается от толкования этого феномена там, где господствует персоналистская идея (идея личности). В тех обществах, в которых процесс индивидуализации зашел не очень далеко, конец индивидуального существования не оценивается как проблема, поскольку слабо развито само ощущение индивидуального существования. Смерть еще не воспринимается как нечто радикально отличное от жизни. Совсем иначе оценивается смерть в тех культурах, где осознается ценность, суверенность и уникальность личности. Здесь хрупкость земного бытия воспринимается трагически, пронизывает всю человеческую субъективность, то есть мир его переживаний, внутренних состояний.
Как правило, взгляды на смерть тесно связаны с религиозными воззрениями. Нельзя, например, представить античного, индуистского, мусульманского, христианского человека и его воззрения на смерть, не выяснив предварительно, что являли собой верования египтян, греков, мусульман, индийцев, христиан.
Смерть в мифологических представлениях древних народов не является естественным, неизбежным явлением, а представляет собой результат козней злых духов, которые пробираясь в организм человека постепенно уничтожают его. Поэтому согласно мифологическим представлениям, люди должны бороться со злыми духами и божествами, которые несут смерть человеку. В древнегреческих мифах повествуется о том, как Зевс, рассердившись на Сизифа за измену, послал к нему Смерть, но Сизиф заковал ее в крепкие оковы, и люди перестали умирать. Однако Аид освободил Смерть от оков, и она одолела Сизифа. Греческая мифология.
Некоторые древние религии допускали, что между земным и посмертным существованием нет никакой разницы. Однако эта общая констатация имела все-таки оттенки. В одном случае предполагалось, что здесь, в подлунном мире, все также, как и в потустороннем. В другом (взгляд бросался как бы “оттуда”) допускалось, что в том посмертном существовании ничего не меняется по сравнению с земным. Иначе говоря, жизнь земная и последующая не разделялись, но акцент делался все же на то обстоятельство, что является изначальной точкой отсчета – этот или тот мир. (“Там” так же, как “здесь”, “здесь” так же, как “там”)
В древнекитайском сознании, например, факт смерти оценивался как нечто, не имеющее глубокого бытийственного значения. Иначе говоря, если человек умер, никакой трагедии в этом нет. Он все равно остается среди живых, но уже как усопший. Здесь так же, как и там. Мертвый уходит от живых условно, в каком-то ограниченном смысле. Он нас не покидает. Мир плотно заселен “живыми мертвецами”. Они перешли в другое состояние, но не ушли в иной мир. Вот почему в этой культуре символика смерти носила земной характер. За богдыханом (императором Китая) повсюду следовал гроб, который считался атрибутом его земного существования. Заблаговременная подготовка могилы для престарелых родителей считалось актом заботы и милосердия. Покинув часть земного мира, усопший отправлялся к другим людям, которые умерли раньше, но все же никуда не исчезли. Отсюда культ предков, который весьма характерен для этой культуры.
Не разделяли земной и потусторонний мир и египтяне. Но они, скорее, подчеркивали сходство загробного мира с подлунным там так же, как здесь. Смерть считалась прелюдией к загробному бытию. Египтяне возлагали надежды на нетленность тела того человека, власть которого была нерушимой при жизни. Тленность, по их представлениям, оставалось нерушимой. Культ мертвых составлял важнейшую характеристику египетской культуры. Искусство бальзамирования и мумифицирования, строительство грандиозных гробниц, увековечивание памяти ушедших – все служило одной цели: обеспечить символическое бессмертие. Еще в эпоху Древнего Царства
(XXIX-XIX вв. до н. э.) египтяне полагали, что души умерших соединяются со звездами. Каждую ночь душа усопшего вновь поселяется в теле, покидая ради этого звезду…
По имеющимся данным, в истории человечества две культуры обнаружили особенно острый интерес к смерти и процессу умирания: культуры египтян и тибетцев. Тогда разделяли глубокую веру в то, что сознание продолжает жить после смерти. Они предлагали хорошо разработанные ритуалы, позволяющие как можно легче прейти в новое состояние, вычерчивали сложные схемы, в которых отражали странствия души.
Египетская Книга мертвых – коллекция молитв, магических звучаний и мифологических историй, которые относятся к смерти и загробной жизни. Материалы этих текстов разноречивы. Они отражают исторический конфликт между двумя сильными религиозными традициями – жрецами Бога Солнца и последователями Озириса. (В древнеегипетской мифологии бог умирающей и воскрешающей природы) С одной стороны они предлагают священное знание, позволяющее обеспечить вечное благословенное существование под сенью солнечного божества, вместе с ним странствуя по кругу. С другой стороны, тексты отражают традицию древнего Бога смерти, который, согласно легенде, был убит своим братом Сетом. После возрождения он стал правителем другого мира. Согласно этой традиции мертвые ритуально отождествляют себя Озирисом и никогда не могут вернуться к жизни вновь.
Итак, в древнекитайской и древнеегипетской культурах жизнь и смерть в известной мере уравнены. Здесь нет и намека на то, что жизнь – это благо, а смерть - это зло. Оба мира равноценны, хотя и разделены некой чертой.
Иначе оценивается эта проблема в индийском религиозном сознании. Согласно буддизму все существа берут свое начало в Брахмане, безличном абсолютном духовном начале, из которого возникает мир. Брахман лежит в основе всего существующего. Все в конечном счете должно вернуться к нему. Поэтому смерть лишь переход от низшей ступени к высшей, продолжающейся с тех пор, пока дух не достигнет наконец такой степени чистоты и совершенства, чтобы войти в мировую душу, к чему стремится все существующее на земле. Мировая душа - это отражение всего бытия, мировой дух - активное, созидательное начало души.
Однако достойны этого лишь те, кто откажется от всяких чувственных наслаждений, кто в своем стремлении к святости отрешится от материального мира, умертвит плоть, разобьет оковы, отягчающие его душу. А таковы одни браманы. Тот же, кто вопреки священным законам противятся вечному, божественному, после смерти подвергнется адским мукам. Душа его в зависимости от степени греховности соединится
путем нового рождения с более или менее низменным существом и принуждена будет странствовать, не находя себе покоя в юдоли печали до тех пор, пока не обретет вечное успокоение в царстве Брамы.
В отличие от христианства, где отпущение грехов, достижение вечного блаженства связывали с божественным милосердием, брамины полагали, что только сам человек может искупить свои грехи, только собственными силами может добиться прощения. Отвергнув идею бессмертия тела, индусы придерживались концепции бессмертия души. Тело для индусов всегда презренно и должно быть предано огню тотчас же после смерти. Бессмертная же душа прейдет в новое тело, и этот процесс будет все повторяться и повторяться, пока душа не исчезнет и не сольется с душой вселенной. Идея беспрерывного перерождения, возвращения человека на землю в новых телесных облачениях и составляет смысл идеи реинкарнации, то есть многочисленных возрождений души.
Из учения о переселении душ следовали строгие предписания о покаянии. Куда бы ни обратил свой взор вечно трепещущий индус, и на этом и на том свете его ожидала суровая кара. Всякое живое существо жаждет освобождения. Для индуса его не существовало. Разумеется, в принципе индус мог, совершенствуя себя, стать брамином, но это не определяло в последний степени его последующую карму. Жизнь была для него бесконечным паломничеством, полным горьких разочарований, ужасных страданий, непосильных обязанностей, без ободряющей надежды на то, что “вечно движущееся колесо” когда-нибудь остановится без одухотворяющей силы любви, без благородной поддержки сострадания, и даже смерть не гарантировала избавления от мучений. Впоследствии самоубийство сделалось даже религиозном долгом. Итак, в индийском мироощущении земной и загробный мир разделены, но предпочтение не жизни а смерти.
Древние евреи принимали факт смерти реалистично и были способны примириться с мыслью о прекращении индивидуальной жизни. Иудеи полагали, что личность человека раздвоена, поскольку имеет некую тень, представляющую собой бледную и внетелесную копию индивида. После смерти эта тень спускается под землю, где в мрачных покоях обретает грустное и мрачное существование. Предполагалось, что Яхве оденет в плоть разбросанные кости, оживит мертвых для новой жизни. Поэтому рай рисовался обителью блаженных, ад же, напротив, был средоточием грязи и навоза.
В кабалистической традиции евреи развили учение о переселении душ. В устной передаче религиозной заповедей говорилось о том, что душа Адама перешла в Давида, а потом “вдохнется” в мессию, то есть в ниспосланного Богом спасителя (царь Израильско-Иудейского государства в конце XI в. – около 950 г до н. э.). Странствия души прихотливы, она может принять телесную оболочку животного, превратиться в листья деревьев и даже камни. При этом в древнееврейской традиции человек трактуется не только как природное, но и как сверхприродное существо, которое находится в живом и трепетном контакте с богом. Поэтому возникает и новая интерпретация смерти. Иудее утешали себя ожиданием того царства счастья и справедливости, к которому должно в конце концов прийти человечество. В целом же эта концепция отличается пессимизмом, и жизнь и посмертное существование выглядят в ней безрадостно.
Мировая религия - ислам - исходит из факта сотворенности человека волей всемогущего Аллаха, который, прежде всего, милосерден. На вопрос человека: "Разве, когда я умру, я буду известен живым?", Аллах дает ответ: "Разве не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он ничем?". В отличие от христианства, земная жизнь в исламе расценивается высоко. Тем не менее, в Последний день все будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь является необходимой, поскольку в этом случае человек будет оценивать свои действия и поступки не с точки зрения личного интереса, а в смысле вечной перспективы.
Разрушение всей Вселенной в день Справедливого суда предполагает творение совершенно нового мира. О каждом человеке будет представлена "запись" деяний и мыслей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приговор. Таким образом, восторжествует принцип верховенства законов морали и разума над физическими закономерностями. Морально чистый человек не может находиться в униженном положении, как это имеет место в реальном мире. Ислам категорически запрещает самоубийство. Описание рая и ада в Коране полны ярких подробностей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а грешники получить по заслугам. Рай - это прекрасные "сады вечности, внизу которых текут реки из воды, молока и вина"; там же "чистые супруги", "полногрудые сверстницы", а также "черноокие и большеглазые, украшенные браслетами из золота и жемчуга". Сидящих на коврах и опирающихся на зеленые подушки обходят "мальчики вечно юные", предлагающие на блюдах из золота "мясо птиц". Ад для грешников - огонь и кипяток, гной и помои, плоды дерева "заккум", похожие на голову дьявола, а их удел - "вопли и рев". Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя, так как знание об этом только у него, а " что тебе дано знать, - может быть, час уже близок".
В целом можно сказать, что древние культуры, как и современные незападные традиции, исходили из того, что процесс умирания неизбежен и является неотъемлемой частью человеческого существования. Сама тема смерти оказывала глубокое воздействие на религию, мифологию, искусство, философию.
В Новое время в европейском сознании произошел радикальный переворот в осмыслении данной проблемы. Технический прогресс стал платой за глубочайшее отчуждение от фундаментальных биологических аспектов существования.
В Новое время в осмыслении смерти в европейском сознании господствует иная традиция – пантеистическая, отождествляющая бога в мир. В этих концепциях, которые складывались еще в мистике средних веков, а затем в натурфилософии эпохи Возрождения, господствовали натуралистические тенденции, растворявшие Бога в природе. Пантеистическая традиция, пронизавшая творчество Спинозы, Гете, Гегеля, отвергала возможность связи природного и сверхприродного через личность. Она приковывала внимание к жизни. Так, Спиноза подчеркивал, что “человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни.” Смерть как некий феномен и человеческая реальность преодолевались странным образом: о ней просто перестали думать, сосредоточив мыслительные усилия на вопросах подлунного мира. Прагматизм как философское течение видел в смерти не закономерное разрешение жизненного процесса, а поражение, болезненное напоминание об ограниченности нашей власти над природой.
Отныне внимание философов приковано к земному миру. “ Признаем чистосердечно,- сообщает французский философ XI в. Мишель Монтень, - что бессмертие обещают нам только Бог и религия; ни природа ни наш разум не говорят нам об этом ”.Однако кризис идеалов Просвещения привел к тому, что в европейской философии возникла тяга к прославлению культа эроса и не просветленных разумом бессознательных жизненных влечений. Особенно отчетливо это проявилось в творчестве Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше, и Освальда Шпенглера.
К этому времени образованный западный человек в основном считал веру в сознательную жизнь после смерти, в загробные странствия души проявлением примитивного страха тех людей, которые не обладают научными знаниями. Истинная романтизация смерти, которая является вызовом жизни, начинается в новейшей западной философии у Шопенгауэра. Немецкий философ пытался создать единое воззрение на судьбы тела и души. Жизнь в системе его рассуждений оценивается как нечто такое, чему лучше было бы вовсе не быть. Земное существование, по его мнению,- это определенного рода промах и случайность.
Шопенгауэр убежден, что развитие космического цикла породило множество несчастий. А человек признан осознать катастрофичность этого процесса, чтобы осмыслить пагубность земного бытия. Философ доказывал, что существа низшей организации блаженнее человека. Ведь они лишены сознания, поэтому и не ведают, что мир дурен, губителен. Откуда взял Данте материал для своего ада? - спрашивает Шопенгауэр. И отвечал: разумеется из нашего действительного мира. Когда же, наоборот, перед Данте возникла задача изобразить небеса и их блаженство, то он оказался в неодолимом затруднении именно потому, что наш мир не дает материала ни для чего подобного.
Животное, рассуждал Шопенгауэр, страшится смерти только бессознательно, инстинктивно. Оно не может выработать ясную картину физической гибели. Человек же не только отдает себе отчет в грядущем исчезновении. Он способен по этой причине страдать. Реальное ощущение предстоящего исхода усиливает его мучения. Вот почему, по Шопенгауэру, счастье ни в коей мере не может рассматриваться как цель человеческого существования.
Предложение о том, что человек способен обрести счастье, Шопенгауэр называет “пагубным заблуждением ”. Исходя из него, невозможно построить логическую картину мира. Она неизбежно будет полна противоречий. Но стоит перейти на противоположную точку зрения – увидеть цель жизни в страданиях, как все парадоксы разрушатся. Все существование человека указывает, что страдания – его настоящий удел, жизнь неотделима от мучений. Появление наше на свет сопровождается плачем. Само бытие человека в сущности трагично, а более всего – исход. Во всем видна печать предопределения.
Где же выход? Шопенгауэр полагает, что на смерть надо смотреть как на главную цель. Ее тень неизбежно лежит на человеческой жизни. Немецкий философ полагал, что в момент смерти разрешается все, что подготовлялось в течение жизни. Итак, ожидание смерти, ее предчувствие, ее возвращение - вот на что способен разумный человек в отличие от животного. Только человеческая воля может отречься от жизни, отвернуться от нее. Такой поэтизации смерти не было ни в одной культуре. Ни один народ не считал смерть благом и не стремился перечеркнуть жизнь. Даже сторонники Будды не отвергали ценности самой жизни, полной различных превратностей и злоключений.
Шопенгауэр решительно отвергает идею личного бессмертия. Более того, считает, что настаивать на вечности самого себя все равно что укреплять заблуждение. Ведь каждый индивид не что иное, как “частная ошибка”, “ложный шаг “, “ концентрация случайности”, что-то такое, чему лучше вовсе не быть.
Проблемам смерти значительное внимание уделили и основатели и сторонники психоанализа: Зигмунд Фрейд, Карл Юнг, Эрих Фромм.
З. Фрейд пришел к выводу, что в человеке проявляется два основных стремления: тяга к жизни, более или менее идентичная сексуальному влечению, и инстинкт смерти, имеющий целью уничтожении жизни. Он предположил, что инстинкт смерти, сплавленный с сексуальной энергией, может быть направлен либо против самого человека, либо против вне его. При этом он полагал, что инстинкт смерти биологически заложен во всех живых организмов и, следовательно, является необходимой и неустранимой составляющей жизни вообще.
Современная культура, по мнению Фрейда, радикально переосмыслила проблему смерти. Люди гордятся своими достижениями и вроде бы имеют на это право. Но достигнутое господство над временем и пространством, подчинение сил природы, по словам австрийского психиатра , нисколько не уменьшило жажду наслаждений, которая присуща нынешнему человеку. Власть над природой не является единственным условием человеческого счастья. Зачем долгая жизнь, если она так тяжела, так бедна радостями и полна страданиями, что мы готовы приветствовать смерть как избавительницу? “Нас сколько угодно может ужасать определенная обстановка, в которой находились древние рабы на галерах, крестьяне во время тридцатилетней войны, жертвы священной Инквизиции, еврей во время погрома, но мы не можем вжиться в душевный мир этих людей и постичь изменения, происходившие в их восприимчивости по отношению к ощущениям наслаждения и неприятностей вследствие прирожденной нечувствительности, постепенного отупения, потери надежд или мягких форм дурмана ”.
Эрих Фромм пытался уточнить фрейдовскую концепцию смерти. По его мнению, гипотеза о существовании инстинкта смерти обладает тем достоинством, что она отводит важное место разрушительным тенденциям, которые не принимались во внимании в ранних теориях Фрейда. Но биологическое истолкование стихии разрушительства не может удовлетворительно объяснить тот факт, что глубина этой потребности в высшей степени различна у разных индивидов и у разных социальных групп. Если бы предположения Фрейда, размышляет Фромм, были верны, следовало бы ожидать, что сила такого инстинкта, направленного против других или против себя, у всех людей оказалась бы более или менее постоянной. Однако наблюдается обратное: не только между различными индивидами, но и между различными социальными группами существует громадная разница в весе разрушительных тенденций.
Так, например, вес этих тенденций в структуре характера представителей низов европейского среднего класса значительно выше, нежели в среде рабочих или представителей социальной верхушки. Этнографические исследования познакомили нас с целыми народами, для которых характерен особенно высокий уровень разрушительности. Между тем другие народы проявляют столь же заметное отсутствие разрушительных тенденций - как по отношению к другим людям, так и по отношению к себе.
По мнению Фромма, стремление к жизни и тяга к разрушению не является взаимно независимыми факторами, а связаны обратной зависимостью. Чем больше проявляется стремление к жизни, тем полнее жизнь регулируется, тем слабее разрушительные тенденции. Чем больше стремление к жизни подавляется, тем сильнее тяга к разрушению. Как полагал Фромм, наша эпоха просто отрицает смерть, а вместе с ней и одну из фундаментальных сторон жизни: “Вместо того, чтобы превратить осознание смерти и страданий в один из сильнейших стимулов жизни – в основу человеческой солидарности, в катализатор, без которого радость и энтузиазм утрачивают интенсивность и глубину,- индивид вынужден подавлять это осознание. Но как и при всяком подавлении, спрятать – не значит уничтожить. Страх смерти живет в нас, живет вопреки попыткам отрицать его, но подавление приводит к стерилизации.
Фромм подчеркивал, что среди людей есть биофилы и некрофилы. По мнению этого американского философа, врожденным стремлением всех живых существ вопреки тому, что сказал Фрейд, является тяга к жизни, интенсивное побуждение сохранить свое существование. Биофильство трактовано американским исследователем как глубокая жизненная ориентация, которая пронизывает все существо человека. Но в современной культуре весьма отчетливо обнаруживает себя и другая тенденция- некорфильская, т. е. разрушительная. Некрофильство - тяготение человека к смерти.
Не низменный страх, но глубокая тоска и ужас, который вызывает в нас смерть, есть показатель того, что мы принадлежим не только поверхности, но и глубине, не только обыденности жизни во времени, но и вечности. Вечность же во времени не только притягивает, но и вызывает ужас и тоску. Смысл смерти заключается в том, что во времени невозможна вечность, что отсутствие конца во времени есть бессмыслица.
Но смерть есть явление жизни, она еще по эту сторону жизни, она есть реакция жизни на требование конца во времени со стороны жизни. Смерть есть явление, распространяющееся на всю жизнь. Жизнь есть непрерывное умирание, изживание конца во всем, постоянный суд вечности над временем. Жизнь есть постоянная борьба со смертью и частичное умирание человеческого тела и человеческой души.
Время и пространство смертоносны, они порождают разрывы, которые являются частичным переживанием смерти. Когда во времени умирают и исчезают человеческие чувства, то это есть переживание смерти. Когда в пространстве происходит расставание с человеком, с домом, с городом, с садом, с животным, сопровождающееся ощущением, что, может быть, никогда их больше не увидишь, то это есть переживание смерти. Смерть наступает для нас не только тогда, когда мы сами умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие. Мы имеем в жизни опыт смерти, хотя и не окончательный. Стремление к вечности всего бытия есть сущность жизни. И вместе с тем вечность достигается лишь путем прохождения через смерть, и смерть есть участь всего живущего в этом мире, и, чем сложнее жизнь, чем выше уровень жизни, тем более ее подстерегает смерть.
Смерть имеет положительный смысл. Но смерть есть вместе с тем самое страшное и единственное зло. Всякое зло может быть сведено к смерти. Убийство, ненависть, злоба, разврат, зависть, месть есть смерть и сеяние смерти. Смерть есть на дне всякой злой страсти. Никакого другого зла, кроме смерти и убийства не существует. Смерть есть злой результат греха. Безгрешная жизнь была бы бессмертной, вечной. Смерть есть отрицание вечности, и в этом онтологическое зло смерти, ее вражда к бытию, ее попытки вернуть творение к небытию.
Живые, а не мертвые страдают, когда смерть сделает свое дело. Мертвые больше не могут страдать; и мы можем даже похвалить смерть, когда она кладет конец крайней физической боли или печальному умственному упадку. Однако неправильно говорить о смерти как о ”вознаграждении”, поскольку подлинное вознаграждение, как и подлинное наказание, требует сознательного переживания факта. В жизни каждого человека может наступить момент, когда смерть будет более действенной для его главных целей, чем жизнь; когда то, за что он стоит, благодаря его смерти станет более ясным и убедительным, чем если бы он поступил любым другим образом.
Смерть - это совершенно естественное явление, она играла полезную и необходимую роль в ходе длительной биологической эволюции. Действительно, без смерти, которая придала самое полное и серьезное значение факту выживания наиболее приспособленных, и таким образом сделала возможным прогресс органических видов, человек вообще никогда не появился бы.
Социальное значение смерти также имеет свои положительные стороны. Ведь смерть делает нам близкими общие заботы и общую судьбу всех людей повсюду. Она объединяет нас глубоко прочувственными сердечными эмоциями и драматически подчеркивает равенство наших конечных судеб. Всеобщность смерти напоминает нам о существенном братстве людей, которое существует несмотря на все жестокие разногласия и конфликты, зарегистрированные историей, а также в современных делах.
В поисках бессмертия.
Когда богословы ведут полемику с атеистами, они обосновывают ценность религиозной идеологии для общества тем, что религия дает людям самую прекрасную идею - идею бессмертия, которую не может дать человеку атеизм . Но ведь ценность той или иной идеи определяется тем, имеет ли она реальный смысл или является фантазией или вымыслом. А является ли реальностью бессмертие человека, которое обещают людям религиозные проповедники? Наука отрицает возможность личного бессмертия человека, отвергая религиозные взгляды.
Выделяют несколько видов бессмертия, связанных с тем, что после человека остается его дело, дети, внуки и т. д., продукты его деятельности и личные вещи, а также плоды духовного производства (идеи, образы и т. д.).
Первый вид бессмертия
- в генах потомства, близок большинству людей. Кроме принципиальных противников брака и семьи и женоненавистников, многие стремятся увековечить себя именно этим способом. Одним из мощных влечений человека является стремление увидеть свои черты в детях, внуках и правнуках. В королевских династиях Европы прослежена передача определенных признаков (например, носа у Габсбургов) на протяжении нескольких поколений. С этим связывается наследование не только физических признаков, но и нравственных принципов семейного занятия или ремесла и т. д. Историки установили, что многие выдающиеся деятели русской культуры 19 века находились в родстве (пусть и отдаленном) между собой. Один век включает в себя четыре поколения.
Таким образом, за две тысячи лет сменилось 80 поколений, и 80-й предок каждого из нас был современником Древнего Рима, а 130-й - современником египетского фараона Рамзеса II.
Второй вид бессмертия - мумификация тела с расчетом на вечное его сохранение. Опыт еще египетских фараонов, практика современного бальзамирования (, Мао-Дзэдун др.) говорят о том, что в ряде цивилизаций это считается принятым. Достижения техники конца XX века сделали возможным криогенезацию (глубокое замораживание) тел умерших с расчетом на то, что медики будущего оживят и вылечат ныне неизлечимые болезни. Такая фетишизация человеческой телесности характерна в основном для тоталитарных обществ, где геронтократия (власть стариков) становится основой стабильности государства.
Третий вид бессмертия - упование на "растворение" тела и духа умершего во Вселенной, вхождение их в космическое "тело", в вечный кругооборот материи. Это характерно для ряда восточных цивилизаций, особенно японской. К такому решению близка исламская модель отношения к жизни и смерти и разнообразные материалистические или точнее натуралистические концепции. Здесь речь идет об утрате личностных качеств и сохранению частиц бывшего тела, могущих войти в состав других организмов. Такой крайне абстрактный вид бессмертия неприемлем для большинства людей и эмоционально отвергается.
Четвертый путь в бессмертие - связан с результатами жизненного творчества человека. Недаром членов различных академий награждают титулом "бессмертные". Научное открытие, создание гениального произведения литературы и искусства, указание пути человечеству в новой вере, творение философского текста, выдающаяся военная победа и демонстрация государственной мудрости - все это оставляет имя человека в памяти благородных потомков. Увековечиваются герои и пророки, страстотерпцы и святые, зодчие и изобретатели. Навечно сохраняются в памяти человечества и имена жесточайших тиранов и величайших преступников. Это ставит вопрос о неоднозначности оценки масштабов личности человека. Создается впечатление, что чем большее количество человеческих жизней и сломанных человеческих судеб лежит на совести того или иного исторического персонажа, тем больше у него шансов попасть в историю и обрести там бессмертие. Способность влиять на жизнь сотен миллионов людей, "харизма" власти вызывает у многих состояние мистического ужаса, смешанного с почтением. О таких людях слагают легенды и предания, которые передаются от поколения к поколению.
Пятый путь в бессмертие
- связан с достижением различных состояний, которые наука называет "измененные состояния сознания". В основном они являются продуктом системы психотренинга и медитации, принятой в восточных религиях и цивилизациях. Тут возможны "прорыв" в иные измерения пространства и времени, путешествия в прошлое и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение причастности к Вечности.
Можно сказать, что смысл смерти и бессмертия, равно как и пути его достижения, являются обратной стороной проблемы смысла жизни. Очевидно, эти вопросы решаются различно, в зависимости от ведущей духовной установки той или иной цивилизации.
С религиозной точки зрения бессмертие человека состоит в том, что человеческая личность или ее душа продолжает будто бы существовать и после смерти. Страх перед смертью привязанность к жизни еще в глубокой древности у примитивных народов породили веру в бессмертие человека. У индейцев и египтян была распространена вера в то, что в момент смерти якобы происходит переселение души из одного тела в какое-либо другое. В дальнейшем в буддийской религии было выработано представление о последовательном очищении грешной души в каждом новом воплощении. Древние египтяне разделяли на два “параллельных мира” мир живых и царство мертвых. Царство мертвых древних египтян имело серьезное преимущество перед “всевластием мертвенности”, характерным, для научных космогоний и материалистических воззрений. Представления о загробной жизни отражены в частности в “Книге мертвых”. Одна из важнейших глав этой книги наставляет душу умершего, как она должна вести себя перед судом Осириса, и озаглавлена “Как войти в чертог истины и освободить человека от его грехов, чтобы он созерцал лик богов”. Душа должна покаяться и держать ответ о своих земных деяниях и держать ответ перед Богом. При соблюдении должных обрядов и обильных жертвоприношений “...у покойника будут хлебы, пироги, молоко, много мяса на алтаре великого Бога, он не будет отстранен ни от одной двери Аменти, он будет шествовать с богами Юга и Севера и воистину будет одним из слуг Осириса”. Схема перехода такова. Душа человека после пребывания на Земле прощается с бренным телом и отправляется в царство богов, где ей воздается по содеянному при материальной жизни. У бессмертной души сохраняются некоторые связи с материальным миром при условии, что в мире сохраняется память о ней.
Древние греки рассматривали смерть как конец земной жизни, после которой начинается новая загробная жизнь. Религии Греции и Рима не передавали полностью личность в руки всемогущих богов. Они не устанавливали пропасти между богами и людьми. Смертные люди за свои заслуги награждались бессмертием и тем самым переходили в сонм богов. Боги же могли спускаться к смертным людям, вступали с ними в общение и от смертных женщин рожали себе сыновей, которые отличились необычайной силой, или дочерей, выделяющихся необычайной красотой. Рассказ из Гомеровской “Одиссеи” в красочной форме передает сцену любви бога Посейдона и девы Тиро. Геракл, как повествуется в древних мифах, был сыном бога Зевса и смертной женщины Алкмены.
Иудаизмом в понятие бессмертия было введено новое представление о воскресении мертвых в судный день, перешедшее затем в христианскую и магометанскую религии. В некоторых христианских текстах(послания апостола Павла) содержится представление о том, что воскресение мертвых для будущей жизни произойдет в телесном виде. В дальнейшем эта наивная идея воскресения в телесном виде отошла на задний план и на ее место было выдвинуто новое положение о бессмертии души, продолжающей после смерти бестелесное существование.
В философии идею бессмертия души впервые провозгласил Платон. Благодаря его “Диалогам” эта идея получила широкое распространение. По мнению Платона, между духом и телом якобы существовало противоречие, при этом он отрицал возможность участия тела в высших духовных функциях. В диалоге “Федон” Платон отстаивал идею бессмертия души, утверждая, что “душа безначальна и бессмертна”. В доказательство бессмертия души приводил рассказ о легендарном греческом герое, который будучи убит, якобы пролежал не разлагаясь 10 дней, а потом ожил на костре и рассказал о том, что видел в подземном мире. В этом диалоге были еще и рассуждения предписываемые Сократу. Когда Сократ назвал смерть “отрешением души от тела”, то другой участник диалога - Кебет на это возражает: “То, что ты говорил о душе, вызывает у людей большие сомнения. Они опасаются, что расставшись с телом, душа нигде больше не существует, но гибнет и уничтожается в тот же самый день когда человек умирает. Едва расставшись с телом, выйдя из него, она рассеивается, словно дыхание или дым, разлетается и уже нигде не существует больше”. Вот “если бы душа действительно могла где-то собраться сама по себе и вдобавок избавленная от всех зол...это было бы Сократ, источником великой и прекрасной надежды, что слова твои истина. Но что душа умершего продолжает жить и обладает известною силой и способностью мыслить - это на мой взгляд требует веских доказательств и обстоятельных разъяснений”. И Сократ берется доказать, что бессмертие души существует в Аиде. В начале он доказывает, что существует две противоположности, одна возникает из другой. В качестве иллюстрации берет такие противоположности как прекрасное и безобразное, справедливое и несправедливое, указывая на то, что большее возникает из меньшего и наоборот. Затем он утверждает, что между двумя противоположностями существует два различных перехода. Сократ подводит своего оппонента к выводу, что подобно тому как сон противоположен бодрствованию и переходы между ними суть пробуждение и засыпание, противоположностью жизни является смерть, а переходом между ними - умирание и оживление. Поскольку природа не должна хромать на одну ногу, умирание надо дополнить оживанием. И Сократ заключает: “Поистине существуют и оживание, и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших...” Сократ верит и в переселение душ. “Ну вот, например, говорит он, кто предавался чревоугодию, беспутству и пьянству, вместо того, чтобы всячески их остерегаться войдут вероятно в породу ослов или иных подобных животных...а те кто отдавал предпочтение несправедливости, властолюбию и хищничеству, присоединялся к волкам ястребам и коршунам”. Совсем иная участь, по его мнению, ожидает философов, которые еще при жизни стремятся к освобождению души от бремени тела. Поэтому “в род богов не позволено войти никому, кто не был философом и не очистился до конца, никому кто не стремился к познанию”. Так применяя чисто формальные приемы, Сократу удается убедить оппонента в истинности своего исходного утверждения.
Отцы церкви взяли на вооружение учения Сократа и Платона о бессмертии души.
Ни одна из современных религий не обходится без идеи личного бессмертия. Однако религиозный догмат о бессмертии фактически не дает ни какого ответа ни на вопрос о том, что такое жизнь, ни на вопрос о том, что такое смерть. В буддизме идея личного бессмертия выступает в форме учения о перевоплощении, согласно которому общественное положение человека есть результат деятельности его души в прошлых перевоплощениях. В христианстве и исламе идея личного бессмертия выражена более примитивно и вместе с тем более действенно - в виде обещания загробного райского блаженства для праведников и вечных адских мучений для грешников.
Идея личного бессмертия, развивавшаяся главным образом благодаря религии, была подхвачена различными идеалистическими философскими системами: в 17-18 вв. Лейбницем, Беркли, в наше время персоналистами Хоккингом, Флюэллингом и др. Ими была создана целая система “доказательств” бессмертия души, ни одно из которых не выдерживает научной критики., так как они основываются на абсолютном противостоянии души и тела.
Например, Джордж Беркли доказывал естественное бессмертие души. По его словам душа способна уничтожиться, но не подлежит “погибели или разрушению по обыкновенным законам природы или движения. Те же, которые признают, что душа человека есть лишь тонкое жизненное пламя или система животных духов, считают ее преходящей и разрушимой, подобно телу, так как ничто не может развеяться легче такой вещи, для которой естественно невозможно пережить смерть заключающей ее в себе оболочки... Мы показали, что душа неделима, бестелесна, непротяженна и, следовательно, неразрушима. Ничего не может быть яснее того, что движения, изменения, упадок и разрушение, коим как мы видим, ежечасно подвергаются тела природы(и что есть именно то что мы разумеем под ходом природы), не могу касаться деятельной простой и несложной субстанции, такое существо неразрушимо силой природы, т. е. человеческая душа естественно, бессмертна”.
При всем уважении к оригинальности и глубине мысли Беркли создается впечатление, что в основе его доказательства бессмертия души собственные переживания, убеждения, желания. Такая установка для него принципиальна. И тут с ним трудно спорить. Действительно основой наших представлений о мире является наше собственное “я”, опыт самопознания. Однако этот опыт ничего не говорит о бессмертности души.
Другим доказательством бессмертия души, стало моральное доказательство Канта. Кант рассуждал так: мы видим, что поступки людей в жизни обычно сильно отличаются от вечных моральных идеалов добра, справедливости и т. п. Но как найти примирение между идеалом и действительностью? Мы верим, что добро реализуется в жизни, пусть не сразу, но в бесконечном процессе нашего существования. Такое совершенствование должно быть свойственно каждой личности - ведь нравственная деятельность есть прежде всего личная деятельность. Бесконечный процесс личного совершенствования необходимо предполагает вечность бессмертной души.
Смертная душа.
Кажутся кощунственными и циничными рассуждения о выгоде веры в бессмертие души. Вроде бы соединяются низменное - выгода и возвышенное - вера и душа. Однако не следует закрывать глаза на реальность. В действительности слишком часто соседствуют и даже соединяются в мыслях, а то и много хуже - в поступках одного и того же человека две эти категории. Возникает сквернейший вид лжи: по отношению к самому себе, к совести, к Богу. Ханжество и лицемерие. И прежде эти качества имели не малое распространение. А ныне в нашей стране многие граждане, быстренько перестроив свои убеждения, обратились к церкви с тем же порывом, с которым прежде обращались в атеистические партийные органы.
На подобном фоне торжествующего криводушия особенно светло и ярко выделяются такие чистые и благородные люди, как патриарх Тихон, отец Павел Флоренский, Махатма Ганди. Все они верили в бессмертие души. А противостояли их доброй силе революционеры, атеисты, искатели земных плотских благ и утех, отвергающие бессмертие души. Короче все те, которых Достоевский относил в разряд бесов. Как будто очевидный житейский опыт подтверждает верность и благотворность ориентиров, предлагаемых великими мировыми религиями, в частности веры в загробное бытие души человеческой. Вне того, насколько оправдана с научных позиций эта вера, она бесспорно помогает достойнее жить и спокойнее умереть. А уж там будь что будет.
Итак, приглядимся более внимательно и беспристрастно к фактам. (философы с древнейших времен с убедительностью доказывали и смертность и бессмертие души) Они свидетельствуют о том, что благороднейшие поступки нередко совершаются теми, кто не верит в вечную душу и даже в Бога.
Вспомним революционера Во имя идеалов свободы, равенства и братства он отказался от всех своих немалых привилегий, от блестящей придворной карьеры, богатства и даже от профессиональной научной работы . Профессиональных революционеров, презирающих труд, он считал, говоря современным языком демагогами, тунеядцами, жаждущими личной власти. Не веря в бога, он всегда был устремлен к высочайшим нравственным ориентирам.
А Джордано Бруно? Его пример не менее поучителен. Многих просвещенных современников он потряс прежде всего тем, что принял казнь не веря в бессмертие души. Он имел возможность хотя бы притворно раскаяться и тем самым продлить свою единственную и неповторимую жизнь. Что ему мешало так поступить? Если нет загробной жизни, в этом мире человеку все дозволено, и не будет он после смерти держать ответ за свой грех лживого покаяния перед Богом!
Выходит Бруно верил в высокие идеалы добра, справедливости, человеческого достоинства, правды не побоявшись отдать за них свою жизнь. А его набожные судьи были насквозь пропитаны лицемерием. Справедливо отметил И. Кеплер “Бруно мужественно перенес смерть. Доказывая суетность всех религий. Бога он превратил в мир...”
Что же вдохновило Бруно на подвиг веры? Ведь он предопределял человечеству не всеобщее благоденствие , а тяжкие времена: “Явятся новая правда, новые законы, не останется ничего святого, ничего религиозного, не раздастся не одного слова, достойного неба и небожителей. Одни только ангелы погибели пребудут и смешавшись с людьми, толкнут несчастных на дерзость, ко всякому злу, якобы к справедливости, и дадут тем самым предлог для войн, для грабительства, обмана... И то будет старость и безверие мира!...”
По его словам “Кого увлекает величие дела, не чувствует ужаса смерти”.
Можно посчитать примеры Кропоткина и Бруно редкими исключениями. Однако такое мнение выглядит неубедительным. Уже одно то, что вера в бессмертие души кому-то не мешает или даже помогает жить и умереть достойно, доказывает ее плодотворность. Значит есть люди из лучших представителей рода человеческого способные преодолеть страх перед смертью и творить добро, мысль, красоту, совершать благородные деяния не под угрозой загробной кары, а по велению сердца, совести.
Вообще как мне представляется, не следует рассчитывать в вопросе о смертности или бессмертии души найти единственно верный ответ для всех времен, народов типов личности. Каждый выбирает эту веру по складу души, по уровню разума.
Бессмертие личности.
Бессмертие в родовой жизни, в детях и внуках, как и бессмертие в нации, в государстве, в социальном коллективе, ничего общего не имеет с бессмертием человека. Очень сложно и таинственно отношение между личностью и полом. Пол есть безличное, родовое в человеке, и этим отличается от эроса, который носит личный характер. С одной стороны, половая энергия есть помеха в борьбе за личность и спиритуализацию, она раздавливает человека своей натуральной безликостью, а с другой стороны, она может переключаться в творческую энергию, и творческая энергия требует, чтобы человек не был бесполым существом. Но настоящее преображение и просветление человека требует победы над полом, который есть знак падшести человека. С преодолением пола связано и изменение человеческого сознания. Бессмертие связано с состоянием сознания. Только целостное сознание, не раздвоенное, не разлагающееся на элементы и не слагающееся из элементов, ведет к бессмертию. Бессмертие в человеке связано также с памятью. Бессмертие есть просветленная память. Самое же страшное в жизни есть переживание безвозвратности, непоправимости, абсолютной утери.
Человек стремится к целостному бессмертию, к бессмертию человека, а не бессмертию сверхчеловека, интеллекта, идеального в себе начала, к бессмертию личного, а не безлично-общего. Проблему смерти связывают также с проблемой сна. Сновидение, говорит Фехнер, есть потеря умственного синтеза. Лишь освобождение сознания от исключительной власти феноменального мира раскрывает перспективу бессмертия.
Кошмарны перспективы бесконечных перевоплощений, перспективы совершенной потери личности в безликом Божестве и более всего перспектива возможности вечных адских мук. И если поверить в возможность бесконечного существования в условиях нашей жизни, которая часто напоминает ад, то это также было бы кошмаром, и вызывало бы желание смерти. У индусов перевоплощение было пессимистическим верованием. Буддизм, прежде всего, учит пути освобождения от мук перевоплощения. Верование в перевоплощение безблагодатное, и не дает освобождения от кармы. В нем безвыходность, нет выхода времени в вечность. Кроме того, учение о перевоплощении оправдывает социальную несправедливость, кастовый строй. Ауробиндо говорит, что тот, кто поддается печали и боли, кто раб ощущений, кто занят эфемерными предметами, не знает бессмертия.
Л. Толстой признает личную жизнь ложной жизнью, и личность не может наследовать бессмертия. Смерти нет, когда преодолевается личная жизнь. Учение Ницше о вечном возвращении есть античная греческая идея, которая знает лишь космическое время и целиком отдает человека во власть космического круговорота. Это кошмар того же типа, что идея бесконечного перевоплощения.
Наиболее персоналистический и человеческий, человечный характер носит учение Н. Федорова о воскрешении. Он требует возвращения жизни всем умершим предкам, не соглашается, чтобы кто-либо из умерших был рассматриваем как средство для грядущего, для торжества каких-либо безличных объектных начал. И речь идет о воскрешении целостного человека. Это не должно быть пассивным ожиданием воскресения мертвых, а активным участием, т. е. воскрешением.
Кошмарная идея ада связана была со смешением вечности и бесконечности. Но совершенно нелепа идея вечного ада. Ад есть не вечность, никакой вечности нет, кроме вечности божественной. Ад есть плохая бесконечность, невозможность выйти из времени в вечность. Это есть кошмарный призрак, порожденный объективацией человеческого существования, погруженного во время нашего эона. Если бы существовал вечный ад, это было бы окончательной неудачей и поражением Бога, осуждением миротворения, как дьявольской комедии.
Тема бессмертия человека заняла свое место в материалистическом мировоззрении. Материализм, всегда стремившийся понять мир без каких-либо субъективистских в него привнесений, с таких позиций развивал и данную тему. Однако материалисты античности исповедовали не столько стихийную диалектику, сколько механицизм, особенно в форме атомизма.
Идеалистическая система доказательств посмертного существования личности включает в себя немало и рациональных доводов. Например, Сократ говорил, что подобно тому, как сон противоположен бодрствованию и переходы между ними суть пробуждение и засыпание, противоположностью жизни является смерть, а переходом между ними - умирание и оживление. Поскольку же природа не должна хромать на одну ногу, умирание надо дополнить оживлением. И Сократ заключает: ”Поистине существуют и оживление, и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших, и добрые между ними испытывают лучшую долю, а дурные - худшую”. Сократ также верит и в переселение душ.
Китайский философ Ян Чжу (ок.до н. э.) говорил, что смерть равняет всех: ”При жизни существуют различия - это различия между умными и глупыми, знатными и низкими. В смерти существует тождество - это тождество смрада и разложения, исчезновения и уничтожения… Умирают и десятилетний, и столетний; умирают и добродетельный, и мудрый; умирают и злой, и глупый”.
Ян Чжу категорически отрицал возможность личного бессмертия: ”Согласно законам природы, нет ничего, что не умирало бы. Долгая жизнь человеку ни к чему. Если человек раз уже о чем-то слышал и, если он уже прошел через все это, то и сто лет покажутся ему достаточным сроком, чтобы все ему крайне надоело: ни тем более ли горькой показалась бы ему долгая жизнь?”. Если за свою долгую жизнь человек не осуществил своего назначения, она не будет достойной и правильной, проживи он хоть 10000 лет. Но Ян Чжу решительно против преждевременного пресечения жизни: ”Раз уже человек живет, то он должен принимать жизнь легко, предоставив ее естественному течению и исполнять до конца ее требования, чтобы спокойно ожидать прихода смерти. Когда же придет смерть, то и к ней следует отнестись легко, предоставив ее естественному течению, и принять до конца то, что она принесет, чтобы оставить свободу исчезновению. Зачем в страхе медлить или торопиться в этом промежутке между рождением и смертью? ”.
Согласно учению черваков (древнеиндийская школа философии), существование мира обусловлено самопроизвольными комбинациями материальных элементов, и потому нет необходимости допускать бытие бога - творца. Можно обойтись без веры в бессмертие души. То, что люди называют душой, на самом деле есть обладающее сознанием живое тело. Существование души вне тела недоказуемо, поэтому и бессмертие ее доказать нельзя. После смерти организм снова разлагается на первоначальные элементы, соответствующей комбинацией которых он был. Человек в реальном мире испытывает и наслаждения, и страдания. Устранить последние полностью нельзя, однако их можно свести к минимуму, а первые, наоборот, к максимуму. Религиозные же понятия о добродетели и пороке - выдумка авторов священных книг.
Гераклит понимал смерть как элемент диалектики мирового процесса: ”Огонь живет земли смертью, и воздух живет огня смертью; вода живет воздуха смертью, земля - воды смертью. Огня смерть - воздуха рождение, и воздуха смерть - воды рожденье. Из смерти земли рождается вода. Из смерти воды рождается воздух, из смерти воздуха - огонь, и наоборот”. В этот круговорот он включает и душу, которая ему представляется материальной, одним из переходных состояний огня. Смерть и бессмертие он рассматривал как единство противоположностей: ”Бессмертные - смертны, смертные - бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают”.
Заключение.
Среди всех вещей, которыми гордится человек, непревзойденное значение занимает его ум. Именно он позволяет ему знать, что существует такое явление, как смерть, и размышлять о его значении. Животные не могут делать этого; они не осознают и не предвидят, что придет день и они погибнут. Перед животными не стоит проблема смерти или трагедии смерти. Они не спорят о воскресении и вечной жизни. Лишь люди могут спорить об этом, что они и делают. Вывод из такого спора чаще всего заключается в том, что эта жизнь есть всё. Истина относительно смерти освобождает нас и от унизительного страха, и от легковерного оптимизма. Она освобождает нас от лести самим себе и от самообмана. Люди не только могут вынести эту истину, касающуюся смерти, они могут подняться выше ее, к гораздо более благородным мыслям и действиям, чем те, которые сосредоточиваются вокруг вечного самосохранения.
Мечта людей о личном бессмертии родилась в глубине веков. Она имела и религиозно -пессимистические (когда бессмертными считались только боги), и религиозно-оптимистические формы (когда люди верили в вечную загробную жизнь). Но время шло, и вера иссякла. Человек все чаще отрекался от богов, и вот уже являются сонмы не верующих ни в богов, ни в посмертное вечное блаженство. Они жаждут земных радостей, и можно сказать, что борьба с преждевременными смертями, за долгую и счастливую жизнь (если не для себя, то по крайней мере, для своих потомков) составляет основную цель всего исторического развития человечества.
Знание того, что бессмертие есть иллюзия, освобождает нас от всякого рода озабоченности по поводу смерти. Это знание делает смерть в каком-то смысле неважной, оно освобождает всю нашу энергию и время для осуществления и расширения счастливых возможностей на этой земле. Это знание приносит человеку силу, глубину и зрелость, оно делает возможность простую, понятную и вдохновляющую философию жизни.
И еще одна очевидная истина: все мы бессмертны - пока живы!
Список литературы.
1. АВИЦЕННА. Канон врачебной науки. М., 1939.
2. О назначении человека. М.: Республика, 1993.
3. Вишев личного бессмертия. Новосибирск, 1990.
4. ДЖЕЙМСОН Древней Греции, Мифологии древнего мира. М,1977.
5. Кант И. Собрание сочинений, т.1.,2. ,М. 1964.
6. Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М.: Политиздат, 1984.
7. Мир философии: книга для чтения. Ч.2, Человек. Общество. Культура. М.: Политиздат, 1991.
8. МИФЫ НАРОДОВ МИРА: Энциклопедия, главный редактор - 2-ое издание, М., Советская энциклопедия 1987.
Мушкелишвили. “Проблемы жизни и смерти и отношение к смерти в различные исторические эпохи и в различных религиях”, Internet,
http://the-other-side. *****/welcome_to_the_other_side. htm
10. ПЛАТОН. Диалоги: пер. С древнегреческого, АН СССР институт философии, М.: Мысль 1986.
11. “Философия и жизнь”, 1991/4 “О смерти и бессмертии ”, Изд. “Знание”.
12. Франкл Э. Виктор “Доктор и душа”, Internet, http://courage. *****/philos/philos. shtml#up
Франкл Э. Виктор. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990.
14. , Араб – , Введение в философию: учебник для вузов, Ч. 2, М.: Политиздат, 1989.
15. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. М.: Политиздат, 1991.
Введение
Человек - это единственное существо, которое осознает свою смертность. Для человека осознание жизни неотрывно от понимания ее конечности, а соответственно и смерти. Однако осознание существования смерти, не есть еще само умирание. Из всего живого на земле, только человек осознает конечность всего сущего, конечность его существования. Проблема смерти для человека всегда будет открытым вопросом, затрагивающим самые глубины его духовного мира.
Чем является смерть для человека? Умирает ли его душа одновременно с физическим телом? Возможна ли жизнь после смерти? Эти вопросы издавна волновали человечество. Сама смерть и на сегодняшний день несет некую печать таинственности, попыткам разгадать таинство смерти, нет числа. Они с испокон веков не давали покоя человечеству. Конфуций писал: «Как понять, что такое смерть, если мы не можем понять что такое жизнь». Отношение человека к смерти - есть отражение моделирующей системы жизненного воззрения на мир.
Острота современного звучания этических проблем изучения жизни и смерти в философии определяется многими факторами. Изменение духовной ситуации в обществе в сторону демократизации общественного сознания, в котором центральное место начинает занимать идея прав человека, приводит к изменению осознания меры ответственности человека за жизнь.
Актуальность исследования проблемы смерти обусловлена еще и тем обстоятельством, что в последние годы этой теме уделяется повышенное внимание в философии, религии, искусстве развитых стран. Развивается целая отрасль знания - танатоло.
При написании работы использовался метод анализа, в частности изучались исторические источники и монографии.
Целью работы является теоретический, этико-философский анализ проблемы жизни и смерти.
Задачи исследования:
Выявить типические постановки и решения проблемы жизни и смерти в истории философии и этики;
Определить место и значение проблемы смерти в системе моральных ценностей;
Изучить отношение различных религий к смерти и бессмертию.
1. Нравственно-философский смысл жизни, смерти и бессмертия человека
Жизнь на грани смерти, утрата и поиск смысла жизни - ситуации, которые в философии и литературе исследовались глубже и тщательнее, чем какие-либо другие. Каждый человек в течение жизни неоднократно задумывается о смысле жизни, о смерти и о жизни после смерти. Бывают периоды, когда теряется смысл жизни и человек задумывается о смерти. Достойно умереть, когда приходит смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать другим людям в их именно смертной борьбе - это великое и нужное любому человеку умение. Ему учит сама жизнь. Жизнь и смерть человека, смысл жизни - это вечные темы искусства философии.
Мировая культура имеет множество примеров, когда мыслители обращались к теме смерти, подчеркивая, что отношение людей к смерти разнится в разные времена. Были времена, когда люди не боялись смерти, их не страшила угроза физического уничтожения. Условно различное отношение к смерти можно разделить на дохристианские и христианские воззрения. Древние греки, например, учили преодолевать ужас небытия путем концентрации духа, воспитывать в себе презрение к смерти. Кончина человека рассматривалась древними как закономерное завершение жизненного цикла, она скорее носила эпический характер и не воспринималась как личная трагедия. В средние века, образ смерти был ужасен и устрашал людей.
Отношение восточных культур к смерти иное, они не рассматривают смерть как абсолютное завершение существования. Восточные культы не отождествляют смерть человека с полным исчезновением индивида. Древние буддийские традиции учат воспринимать смерть как естественный переход к новому циклу жизни и создают систему воззрений, значительно снижающих или вовсе снимающих страх смерти. Западные культуры предлагают другую трактовку. Христианский миф о воскрешении мертвых признает конечность индивидуального существования и завершение мировой истории.
На протяжении тысячелетий человечество искало способы не бояться смерти. И разработало ряд культурных традиций, позволяющих преодолеть страх и обрести символическое бессмертие. Перечислим некоторые из этих способов. Наиболее распространенной является трактовка, согласно которой смерть - это биологическое бессмертие, которое человек обретает в своем потомстве. Человек продолжает осознавать свою смертность, но его плод продолжает прибывать на земле. Особенно распространена эта традиция «неумирания» через генетических потомков в патриархальных и восточных культурах.
Представители таких культур стремятся утвердить себя в образе рода или племени. В этих культурах происходит отождествление человека не только с самим собой, сколько с кланом, племенем, родом. Человек, таким образом, является частицей общности и уверен, что данная общность не исчезнет.
Не менее распространенной во многих культурах является натуралистическая версия бессмертия . Последователи данной версии возвеличивают природу, ее вечную силу и желания сохранить ее.
Еще одним известным способом символического увековечивания жизни можно назвать творческое бессмертие . Создавая произведения искусства, литературы, других полезных предметов талантливые авторы, как бы оставляют в них частицу себя для потомков, для вечности. Посвятить жизнь реализации общей цели, обрести себя в коллективном сознании или в индивидуальном творчестве — вот сущность психологического состояния при попытке утвердить себя через собственные деяния.
Но, к сожалению, истории известны случаи, когда символического бессмертия можно добиться не созиданием, а разрушением. Так прославились на века Герострат, Нерон, Гитлер и др.
Теологическое (религиозное) бессмертие является наиболее значительным способом достижения символического бессмертия. Свою энергию жизни, волю к сохранению собственной уникальности человек издавна стремился выразить с помощью религиозной символики (создание икон, храмов, обрядов и т.п.) и утверждением идей о бессмертии души. В религиозных представлениях жизнь предстоит лишь как роковая пауза на вечном пути к небесному инобытию.
Данная точка зрения не раз критиковалась В. Розановым. Он считал, что христианство уделяет чрезмерное внимание жизни после смерти, отказываясь интерпретировать идею бессмертия (посмертного воскресения) человека. Он подвергал резкой критике идею превосходства абсолютного над земным, так как такая идея нивелирует саму жизнь и ее значение. «Мне кажется, - пишет он, - наше дело на земле просто: делай хорошо свое дело. И больше чего! Никаких страхов, опасения «за будущее»... Соответственно и воскресение - это не то, что будет когда-то в будущем, а то, что творится сейчас, в каждое мгновение: «Воскреснуть - это как бы в секунде бытия хлебнуть столько жизни, почерпнуть такую глубь бытия, засверкать таким сверканием душевности, оживления, напряжения всех его способностей, что годы и века тягучей жизни «так себе» не могут пойти с этим в сравнение». В контексте таких представлений бессмертие человека заключается в его неразрывной связи со всем бытием.
С развитием цивилизации понимание высшего смысла существования человека сильно модифицируются. Благодаря расширению кругозора и росту технических возможностей смысл жизни можно рассматривать как всё более масштабный вопрос.
Смерть не стоит рассматривать, как антагониста жизни. Смерть — это не потеря жизненной силы, а максимально её окончание, завершение. Поэтому стоит говорить о противопоставлении смерти факта рождения. Данный процесс достаточно естественный, это переход в неживое состояние из живого. Живое и неживое — это две категории единой системы природы, которая нас окружает.
Бессмертие — мысль о том, что закон жизни вполне определен, и что всё живое смертно, но этот закон может быть нарушен. Понятие «бессмертие» необходимо различать с понятиями, которые характеризуют вариант существования живого организма долгий период, и это зависит исключительно от скорости метаболизма в нём, или существование дольше, свойственное его виду. Хотя на практике и, в особенности, в творческом вопросе, данные понятия смешиваются. Понятие «бессмертие» характеризуется такими качествами как: - бессмертие души — осознания того, что человеческая душа вечна, в независимости от тела; - бессмертие физического тела — идея о человеке, который живет вечно; - создавать или делать бессмертным в переносном значении — сохранение навсегда в памяти людей. Идею бессмертия можно встретить у многих древнейших народов.
К примеру, в иудаизме вопрос о бессмертии связывали уже с учением о том, как воскресить мертвых и о загробном воздаянии; в подобном виде оно переходило в христианство и ислам. В большинстве философии его рассматривают как бестелесное, вне физическое существование души. Подход материализма всячески отрицает то, что душа существует. Потому в этих рамках проблема вероятности такого рода бессмертия совершенно бессмысленна. Как систематическое учение понятие о бессмертии изначально обосновал и развивал Платон. Он считал совершенно невозможным найти какие-нибудь доказательства в теории бессмертия души, и занимался обоснованием веры в него, используя постулаты практики разума. Бессмертие это центральная тема в философской мысли русского космизма.
Традиция нравственных и философских рассуждений о смерти и бессмертии всего человеческого, родилась в древности, где и получила разные интерпретации в современной философии. В верованиях Древнего Египта, на Востоке, в том числе и в буддизме, даосизме и т.к., а в том числе и в идеалистических философских системах Древней Греции, а особенно у Сократа и Платона, стремление преодолеть боязнь смерти связывали с постулатами о «загробной жизни», «бессмертия души». Помимо этого, и знание истины, возможно, в соответствии с этими представлениями, в случае если мы максимально ограничим свою связь с телом, а в лучшем случае - если сможем стать «бестелесными существами». В жизни на Земле к этому приближены больше, чем остальные философы. Потому, по учению Сократа, «человек, который действительно посвятил жизнь философии, перед смертью полон бодрости и надежды обрести, за могилой, величайшие блага». Более того, «те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью».
Данные идеи смогли получить развитие у Аристотеля. Множество концепций подобного рода, в том числе и материалистов, понимание смерти исходило из описания бытия как постоянного круговорота Космоса и жизни человека и смерти как его частицы. Потому, к примеру, в соответствии с учением Эпикура, смерть не имеет значения для нас, так как распадается на атомы, уже не имеющих тактильных чувств, способности ощущать, следовательно не может иметь к нам никакого отношения. Лукреций объясняет данный факт тем, что когда человек умирает вместе с ним умирает его разум и после не может знать, что произойдет «после смерти». Смерть, с его точки зрения, это неизбежное и прогрессивное событие, потому что старики освобождают свое место для молодых, мы не можем думать о вероятности вечной жизни до того времени, как появились на свет, почему мы обязаны думать о ней после смерти?
Мучения, о которых мы думаем, что они будут испытаны нами после смерти, можно определить лишь как муки, которые существуют лишь в настоящем. Данные и другие соображения обязаны, но Лукрецию, примирять человека разумно со смертью.
Согласно традициям стоицизма какие-либо отрицательные эмоции в отношении смерти в том числе, признаются совершенно бессмысленными, так как смерть - это лишь факт, который свершился и с этим ничего нельзя сделать. Глупостью стоит считать желание вечной жизни: человеку нужно делать лишь то, что он может делать.
Стоицизм, который много уделял внимания данной «вечной» теме, по большей части, сделал акцент на смирении перед тем, что смерти не избежать, не видя в её отношении ни страха, ни отвращения, так как это одна из многих функций природы.
Какие-то элементы в стоицизме оказали существенное влияние на христианство и его формирование, хоть оно включило в себя множество из элементов древнегреческих философских представлений о смерти человеческого организма и «бессмертии» его души. Христианство, которое изначально возникло в форме идеологии «униженных и оскорбленных», давало философскому подходу к смерти, новый смысл: и проявляло реакцию скорее не на трагизм самой смерти, а приносило «утешение» для тех, кто очень тяжело переживал сложности земной жизни, ведя речь о чуде воскрешения как о «переходе» к улучшенной жизни. Сами «условия», которые выдвигались при этом, в максимальной степени акцентировались в первую очередь на нравственно-гуманистических аспектах сознания, на поведении человека, который помнил о смерти, о «судном дне» и пр. Дальнейшие преобразования данной первоначальной идеи не могли изменить ее ведущего нравственно-гуманистического содержания, которое оказало и оказывает огромное влияние не исключительно на религиозное сознание, но и на представления морали большинства людей, которые не верят в чудо «воскрешения Христа».
Очевидно, что ресурсы человеческого стремления преодолеть смерть и продлить жизнь - многообразны. Но означает ли это, что проблема исчерпана? Достаточно ли выбрать себе символический способ психологической защиты от страха смерти, чтобы жизнь стала полноценной? Очевидно, что нет. Осознание конечности своего бытия рано или поздно приходит к каждому человеку. И встает вопрос: имеет ли смысл наше существование и наша деятельность, если они могут оборваться?
2. Бессмертие, пути его обретения
Вопросы бессмертия на протяжении веков интересовали ученых, философов, мыслителей. Было написано великое множество трудов, которые условно можно подразделить на группы. Исследователи выделяют несколько видов бессмертия, связанных с тем, что после человека остается: его дело, дети, внуки и т. д., продукты его деятельности и личные вещи, а также плоды духовного производства.
К первому виду бессмертия относят бессмертие в генах потомства, которое является наиболее близким большинству людей. Есть исключение, которое составляют относительно небольшая группа людей, нежелающих иметь детей и продолжить, таким образом, себя. Эти люди не подвержены зову крови, они не испытывают одного из сильнейших влечений человечества: желание увидеть свои черты в детях, внуках и правнуках. Генетическое наследование передает не только физические (фенотипические) признаки рода, но и набор нравственных принципов семьи, таланты, тягу к ремеслам или науке. Проводились исторические исследования, которые выявили родство (пусть и далекое) многих выдающихся деятелей русской культуры XIX в.
Ко второму виду бессмертия можно отнести мумификацию тела с расчетом на вечное его сохранение. Эта практика использовалась еще в древнем Египте, при мумификации египетских фараонов. Однако она существует и в современном обществе, на примерах В. И. Ленина, Мао-Цзэдуна и др. Можно к такому виду отнести и ставшую доступной в XX и XXI вв. криогенезацию, то есть глубокое замораживание тел умерших. Люди, пожелавшие подвергнуть глубокой заморозке свои тела, верят в то, что в будущем медицина достигнет настолько высокого уровня, что их оживят и вылечат неизлечимые на сегодняшний день болезни.
Третий вид бессмертия имеет это упование на «растворение» тела и духа умершего во Вселенной, вхождение их в космическое «тело», в вечный кругооборот материи. Такой вид бессмертия характерен в основном для восточных цивилизаций, особенно японской. Также близко к такой модели исламское отношение к жизни и смерти, и разнообразные материалистические или точнее натуралистические концепции. Такой вид бессмертия предполагает утрату личностных качеств и сохранение частиц бывшего тела, могущих войти, в состав других организмов. Совершенно естественно, что большинство людей считают такой вид бессмертия неприемлемым для себя, и соответственно отвергают его.
Четвертый путь в бессмертие связан с результатами жизненного творчества человека. Недаром членов различных академий награждают титулом “бессмертные”. Научное открытие, создание гениального произведения литературы и искусства, указание пути человечеству в новой вере, творение философского текста, выдающаяся военная победа и демонстрация государственной мудрости - все это оставляет имя человека в памяти благодарных потомков. Увековечиваются герои и пророки, страстотерпцы и святые, зодчие и изобретатели. Навечно сохраняются в памяти человечества и имена жесточайших тиранов и величайших преступников. Это ставит вопрос о неоднозначности оценки масштабов личности человека. Создается впечатление, что чем большее количество человеческих жизней и сломанных человеческих судеб лежит на совести того или иного исторического персонажа, тем больше у него шансов попасть в историю и обрести там бессмертие. Способность влиять на жизнь сотен миллионов людей, “харизма” власти вызывает у многих состояние мистического ужаса, смешанного с почтением. О таких людях слагают легенды и предания, которые передаются от поколения к поколению.
Предлагаемый пятый путь в бессмертие связан с достижением различных состояний, которые наука называет «измененные состояния сознания». Наиболее часто такой вид встречается в восточных религиях и цивилизациях, как результат системы психотренинга и медитации. Можно говорить о возможном «прорыве» в иные измерения пространства и времени, путешествия в прошлое и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение причастности к Вечности.
Конечно, существуют еще другие виды пути в бессмертие, описанные в философской литературе, однако в очень большой степени все зависит от веры и личного выбора человека: во что верить, как жить и к чему стремиться.
3. Этические аспекты проблемы жизни и смерти
Жизнь и смерть - вечные темы духовной культуры человека во все времена. О них размышляли основоположники религий, пророки, моралисты, философы, различные деятели литературы и даже искусства. Не думаю, что в мире нет человека, который бы не задумывался о смысле своего существования или о предстоящей смерти или о том, что ждет его после смерти, а может, есть эликсир бессмертия. Подобные мысли приходят всем, и в юном возрасте и в пожилом возрасте. В своих работах А. Л. Чехов в одном из писем написал: «Зафилософствуй - ум вскружится», имея в виду тот или иной способ решения проблем жизни и смерти. Однако подлинное философствование невозможно без обращения к этим вечным темам. Практически во всех философских источниках затрагивался этот вопрос, а Шопенгауэр считал, что «смерть - подлинный гений, вдохновитель или Мусагет философии», а Сократ определял жизнь как «подготовку к смерти».
По сути дела, речь идет о триаде: жизнь - смерть - бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов.
Вопрос о смысле жизни, в первую очередь, подвергается проблематике о явлении осмысленности жизни, то есть освещается ли она категорией разумности, мышления или абсолютно лишен смысловой содержимой, и не подвержен управлению разумом человека.
В этом вопросе ещё существует некий целостный структурный момент - это восприятие вопроса в целом, в структуре знания о природе жизни: «что является жизнью», «какая цель существования человека?», «какова цель моего существования в этом мире?», «в чем заключается цель моей жизни». Наша жизнь в таком ключе понимается в контексте жизни социума, взаимозависимости людей, в общем жизни на Земле, картины мира.
Необходимо довольно четко разграничивать сами понятия «цель жизни» и «смысл жизни». В то время, когда происходит социализация личности и перед человеком становится выбор кем стать, к примеру, инженером, хирургом, преподавателем то в этом еще нет полного ответа на мучающий его вопрос об общем смысле жизни (по крайней мере ответ ощущается в скрытой, чисто эмоциональной манере, доставляя человеку удовольствие). Но в то же время человек в своих рассуждениях двигается дальше, задаваясь вопросом: «для чего мне нужно стать хирургом или инженером?» И так цель указывает человеку на то, к чему он стремится, ради чего он это делает и во имя чего.
Некоторые из людей и большинство философов считают, что смысл жизни заключен в том, чтобы искать сам смысл жизни. Таким образом, мы приходим к замкнутой структуре знания. Н.А. Бердяев, например, говорил о том, что: «Пусть я не знаю смысл жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла». Эти слова скорее представляют собой фразеологическую игру типа «Я знаю, что, что я ничего не знаю», но в тоже время отражают идею некоторых философов современных и прошлого. На самом деле поиски всю жизнь смысловой ее единицы - это скорее инфантилизм. Прошедший процесс социализации, созревший человек в любом случае рано или поздно находит смысл жизни и занимается его реализацией, осознавая это. Те же кто, ищет смысл жизни, и лишь живущий ради его поиска, — это всего лишь неопределенный человек, не сформированный, который ещё не состоялся и не способен к решению жизненных задач.
Отчасти смысл жизни похож на определенную цель. Перед тем, как достигнуть цели, двигаться от цели человек должен определить ее для себя, установить и осознать разумно. Но установить цель - это лишь начало.
В дальнейшем, что важно, с одной стороны, поиски и нахождение смысла жизни, а, с противоположной, не заниматься переоценкой этого вопроса, не заострять внимания на самих поисках смысла жизни. Сама жизнь отчасти может иметь смысл, а может и не иметь вовсе. Жизнь принимает свой смысл настолько, насколько она осмысленна, организована, лаконична и значима.
Многие великие люди осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И. И. Мечников, размышлявший о возможности «воспитания инстинкта естественной смерти», писал о Л. Н. Толстом: «… терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же им жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть».
Заключение
Проведенный в работе этико-философский анализ проблемы жизни и смерти позволяет сделать несколько выводов общего порядка.
На основе полученного материала мы видим, что предельная рационализация общественного бытия, вытесняющая традиционные культурные нормы социального поведения, приводит к опустошению внутреннего мира человека. Можно с полным основанием сказать, что если гуманистическая сущность науки и техники состоит в их способности создавать универсально-практический тип отношения человека к миру, то сущность нового, реального гуманизма заключается в превращении этой способности в способность самого человека, в условие его индивидуального существования и развития. Подлинный смысл нового, реального гуманизма как раз и состоит в присвоении человеком «человеческой сущности», всего предшествующего материального и духовного богатства, в превращение его в человеческое богатство, в жизненно необходимое условие существования каждого индивида.
В чем же заключен смысл нашей жизни? Абсолютно ясно, что каждый дает ответ на данный вопрос по-своему. Но, все-таки, в нем можно рассмотреть и общие аспекты. Общечеловеческие - проявление любви и созидание, творчество. В большинстве случаев человек оценивает свою жизнь, руководствуясь именно этими двумя категориями. Любовь и творчество - вот смысл жизни Любовь занимается поддержкой и умножением жизни, ведет её к гармонии. А творчество занимается прогрессом жизни.
Список литературы
1. Бессознательное - природа, функции, методы исследования. - СПб.:Питер, 2002.-368с.
2. Гуревич П.С. Жизнь после смерти. - М., Акварель. 2004.-380с.
3. Философия: Учебник для технических вузов. — М.: Гардарики, 2000. — 688 с.
4. Кузнецов В.Г., Кузнецова И.Д., Миронов В.В., Момджян К.Х. Философия: Учебник. — М.: ИНФРА-М, 2004. — 415c
5. Основы современной философии. Издание 2-е дополненное. Серия «Мир культуры, истории и философии» / Оформление обложки С. Шапиро, А. Олексенко / СПб.:Издательство «Лань», 1999. — 155 c.
Сообщите об этом нам.
Жизнь на грани смерти, утрата и поиск смысла жизни – ситуации, которые в философии и литературе исследовались глубже и тщательнее, чем какие-либо другие. Всякий человек обязательно задумывается о смерти. Жизнь индивида может быть наполнена смыслом, но может вдруг утратить для него этот смысл. Достойно умереть, когда приходит смерть, бороться с нею, когда есть шанс жить, помогать другим людям в их именно смертной борьбе – это великое и нужное любому человеку умение. Ему учит сама жизнь. Жизнь и смерть человека, смысл жизни – это вечные темы искусства философии.
Человечество выработало множество культурных традиций, которые помогают ему преодолеть страх смерти и обрести символическое бессмертие. Оно обеспечивается разными способами. Прежде всего, этобиологическое бессмертие, которое человек обретает в потомстве. Человек знает, что он смертен, но уверен в продолжении своего рода. Такая форма психологического выживания через надежду на неугасание определенных генетических и иных свойств особенно отчетливо прослеживается в патриархальных и восточных культурах.
Рядовой представитель любой из этих культур стремится утвердить себя в образе рода или племени. Он как бы растворяется в другом через кровные узы. Человек отождествляет себя не столько с самим собой, сколько с кланом, племенем, родом. Он чувствует себя частицей общности и уверен, что данная общность не исчезнет.
Чрезвычайно широкое распространение во многих культурах получила натуралистическая версия бессмертия . Она исходит из возвеличивания природы, ее вечной силы и желания сохранить ее.
Иным способом символического увековечивания жизни можно назвать творческое бессмертие . Создание произведений искусства, литературы, полезных предметов и дел для других людей - во всем этом выражается идея продолжения жизни. Посвятить жизнь реализации общей цели, обрести себя в коллективном сознании или в индивидуальном творчестве - вот сущность психологического состояния при попытке утвердить себя через собственные деяния.
Разрушение может также стать способом достижения символического бессмертия. Широко известен в истории Герострат, который сжег в древности храм с богатейшей библиотекой. Поступок Герострата был продиктован жаждой славы и желанием остаться в памяти потомков.
Теологическое (религиозное) бессмертие является наиболее значительным способом достижения символического бессмертия. Свою энергию жизни, волю к сохранению собственной уникальности человек издавна стремился выразить с помощью религиозной символики (создание икон, храмов, обрядов и т.п.) и утверждением идей о бессмертии души. В религиозных представлениях жизнь предстоит лишь как роковая пауза на вечном пути к небесному инобытию.
Эту точку зрения резко критиковал В. Розанов. Он отказывается интерпретировать идею бессмертия (посмертного воскресения) человека в смысле превосходства абсолютного над земным. Он считал, что превосходство посмертного в христианстве радикально искажает наше отношение к жизни. Оно заставляет думать только о посмертном будущем, умаляя значение творческих усилий человека в каждый момент его земной жизни. Розанов же считает самым главным именно последнее. «Мне кажется, – пишет он, – наше дело на земле просто: делай хорошо свое дело. И больше чего! Никаких страхов, опасения «за будущее»... Соответственно и воскресение – это не то, что будет когда-то в будущем, а то, что творится сейчас, в каждое мгновение: «Воскреснуть – это как бы в секунде бытия хлебнуть столько жизни, почерпнуть такую глубь бытия, засверкать таким сверканием душевности, оживления, напряжения всех его способностей, что годы и века тягучей жизни «так себе» не могут пойти с этим в сравнение». 51 В контексте таких представлений бессмертие человека заключается в его неразрывной связи со всем бытием.
Жизнь и смерть в узком смысле можно рассматривать как обозначение биологических процессов рождения и умирания. Западная философия XVIII−XIX вв., например, трактует жизнь как механическое движение. Соответственно смерть противопоставляется жизни как ее прекращение. Однако такое упрощенное понятие жизни и смерти не приближает нас к разгадке самых важных для человека форм бытия или небытия. Эту сторону механистической трактовки жизни очень верно подметил Лев Толстой. Исследуя данный вопрос, он отмечал: «Понятие жизни представляется сначала человеку самым простым и ясным. Прежде всего человеку кажется, что жизнь в нем, в его теле. Я живу в теле, стало быть жизнь в моем теле. Но как только человек начнет искать эту жизнь в известном теле, так сейчас и являются затруднения. Ее нет в ногтях и волосах, но и нет в ноге, в руке… нет и в крови, нет и в сердце, нет и в мозгу. А есть везде и нигде нет. И оказывается, что по месту жительства найти ее нельзя. Тогда человек ищет ее во времени, и тоже сначала кажется очень просто… Но опять, как станешь искать ее во времени, так сейчас видишь, что и тут дело не просто. … Искать, оказывается, если уже искать ее, то не в пространстве, не во времени, не как следствие и причину, а как что-то такое, что я в себе знаю совсем независимо от пространства, времени и причины». 52
В широком смысле рассмотрение категорий жизни и смерти вызывает множество вопросов.
Во-первых, исчерпывается ли содержание жизни только биологическим содержанием? Очевидно, что нет. Сущность жизни заключена в ином. Она знаменует собою более высокую ступень эволюции. Кроме того, только живая материя способна воспроизводить саму себя. И наконец, жизнь дает предпосылку для появления мыслящей, одухотворенной материи.
Во-вторых, является ли жизнь уникальным явлением в Космосе, или она имеет аналогии? Ответ на данный вопрос подводит к постановке другого вопроса – ценности жизни и возможности бессмертия . Истолкование жизни и бессмертия как ценностей в философском смысле кажется бесспорным. Ведь если нет земного существования, то остальные ценности утрачивают свою непреложность. Человечество не сможет продлить свое собственное бытие, если оно перестанет воспринимать жизнь как высшую ценность.
Размышления по поводу проблемы смерти и бессмертия человека станут ключевым моментом в мировоззрения большинства оригинальных мыслителей России. Впервые к философскому доказательству бессмертия человека в обратился русский мыслитель XVIII в. А.Н. Радищев. Он использует два аргумента. В противоположность идеям механистического просветительства, он доказывает, что смерть не может рассматриваться как полное уничтожение тела, как переход тела от бытия к небытию. Ведь здесь происходит только перераспределение тех телесных элементов, из которых составилось тело в период его рождения и роста. Но тогда и душа, тесно связанная с телом и зависящая от него, в акте смерти испытывает не переход от бытия к небытию, а только некоторое изменение.
Второе доказательство основывается на наличии вмире непрерывной иерархии степеней совершенства, в которой человекзанимает высшее место (по крайней мере, в сравнении со всеми природными сущностями). Это высшее место обусловлено тем, что человек обладает мыслительной способностью; отсюда и следует, что сама мыслительная способность, как знак высшего совершенства, не может быть смертной, не может исчезнуть.
Установив бессмертие души, Радищев задается еще одним вопросом: каково будет бытие души после смерти тела – более совершенным, чем в земной жизни, или менее совершенным? Ответ на него почти очевиден в свете рассуждений Радищева о человеке как существе природного мира, самой целью сотворения которого было достижение наибольшей доступной для природы степени совершенства: «...цель его на земле есть совершенствование, та же пребудет целию и по смерти; а из того следует, как средство совершенствования его было его организацией, то должно заключать, что он иметь будет другую, совершеннейшую и усовершенствованному его состоянию соразмерную». 53 Радищев в этом контексте оказывается родоначальником и предтечей всех последующих подходов к проблеме бессмертия. Его идея о соотносительности жизни и смерти и убеждение в немыслимости смерти как абсолютного уничтожения, перехода к абсолютному небытию найдут развитие у А.С. Пушкина и П.Г. Чаадаева.
Петр Чаадаев радикально переосмыслил суть отношений между жизнью и смертью. И в обыденных представлениях людей, и в традиционном христианском мировоззрении смерть выступает как абсолютное отрицание жизни. Она «несовместима» с возможностью продолжения жизни в прежней форме; если за смертью и следует жизнь, то это – жизнь, понимаемая в ином смысле, чем наше земное, несовершенное существование. Этим обусловливается ужас смерти и чувство абсолютной ее «инородности», невозможность понять и принять ее, основываясь на том, что доступно нам в нашей жизни. В противоположность этому, Чаадаев понимает смерть не как абсолютную, а как относительную противоположность жизни. Это означает, что ее можно понять только через саму жизнь, и, наоборот, жизнь можно понять, только учитывая тот факт, что ей противостоит смерть. Приход смерти вовсе не предполагает абсолютного отрицания жизни. Будучи взаимосвязаны через свою относительную противоположность, жизнь и смерть могут сменять друг друга, обуславливая свою взаимную смысловую определенность.
Эта важнейшая идея делает традиционное христианское понимание бессмертия внутренне противоречивым. Бессмертие, реализованное в полном смысле, стало бы одновременно «безжизненным». Жизнь не может быть бессмертной, нет жизни вне смерти, а есть постоянная смена жизни и смерти, эта смена и задает бытие человека. Именно в таком смысле необходимо понимать ключевой тезис Чаадаева о том, что христианское бессмертие – это жизнь без смерти, а вовсе не жизнь после смерти. Здесь «жизнь без смерти» вовсе не означает, что возможно состояние мира, в котором смерти вообще нет в бытии. «Жизнь без смерти» – это постоянное продолжениеземной жизни, в которой она приобрела подобающее ей значение как подчиненный и вторичный элемент самой земной жизни. Указанная поправка к традиционному христианскому учению о бессмертии выражает самую сокровенную суть мироощущения, характерного для русской культуры. Русские философы после Чаадаева постоянно возвращались к этой теме, придавая ей совершенно различные оттенки и формы – от сложной метафизической конструкции всеединства Вл. Соловьева до несколько прямолинейной идеи устранения смерти и «воскрешения отцов» (концепция Н.Федорова) и идеи стирания границ между актами рождения и смерти В.Розанова. Последний считал, что утверждение абсолютности, т.е. бессмертности человеческой личности вступает в прямое противоречие с фактом конечности человека, ограниченности его бытия рождением. Таким образом, рождение и смерть выступают у Розанова не столько границей человеческого бытия, сколько связью человеческой личности с бесконечным бытием и бесконечностью жизнью.
В русской философии вопросы преодоления смерти часто приобретают практический характер. Так, в философии Н.В. Федорова цель человечества сводится к одной единственной идее – идее общего дела воскрешения и бессмертного существования всех людей на земле.
Отвергая традиционное понимание воскресения как сверхъестественного акта», осуществляемого Богом «в конце времен» и связанного с уничтожением всего несовершенного земного бытия, он полагает, что идея воскресения является реальным заданием для человечества, взятого в его настоящем земном виде. Возможность выполнения этого задания доказана явлением на земле Христа как Бога и человека одновременно. «Показывая, что Христос был не только Бог, но действительный человек, тем самым доказывалась и необходимость деятельности самого человека в деле воскресения, и не только нравственной, но и умственной, и физической, материальной». 54 Федоров останавливается на этом общем тезисе; конкретизируя его утверждает, что человеческое задание преодоления смерти и воскресения ушедших поколений должно быть реализовано с помощью развития науки, за счет раскрепощения ее всемогущества по отношению к природе и ее законам.
Но, пожалуй, наиболее остро ощущение жизни и смерти как мучительных экзистенциальных проблем человечества выражено в философии Ф.М. Достоевского. Как и Чаадаев, он убежден, что смерть абсолютно вторична по отношению к жизни, и «разрыв», вносимый смертью, является чисто относительным, «несущественным» для жизни. Факт воскресения Христа является тому абсолютным доказательством. Человек может и должен быть «скомпенсирован» возвращением к такой же жизни в том же теле (хотя законы этой возрожденной жизни могут быть иными). С еще большей прямотой совершенно неортодоксальный смысл идеи посмертного существования человека выявляется в рассуждениях одного из самых неоднозначных героев Достоевского – Свидригайлова из романа «Преступление и наказание». Свидригайлов, безусловно, верит в бессмертие, однако это бессмертие уже ничего общего не имеет с христианством и скорее напоминает восточную концепцию переселения душ. Свидригайлов полагает, что человек продолжает телесно существовать после смерти в другом мире, «соседнем» с нашим, законы существования которого являются абсолютно непонятными и загадочными для нас. Все «соседствующие» (в каком-то сверхэмпирическом «пространстве») миры связаны друг с другом, и их обитатели могут стать видимыми в нашем мире. Об этом свидетельствуют привидения, которые являются Свидригайлову. В результате он приходит к выводу, что смерть – это толькопереход от одной сферы бытия к другой, и этот переход начинает осуществляться и становится зримым в любой серьезной болезни, охватывающей человека, и только «количественно» отличается от болезни, завершая указанный переход. Не случайно свое предстоящее самоубийство Свидригайлов постоянно называет вояжем, поездкой «в Америку».
Исследуя феномен самоубийства, Кириллов (роман «Бесы») приходит к выводу, что основная причина, по которой люди не решаются покончить с собой, − это мысль о «том свете». Собеседник Кириллова в разговоре о феноменах самоубийства понимает это в христианском смысле – как страх посмертного исчезновения. Однако Кириллов имеет в виду совсем другое – страх того, что существование после смерти будет еще более абсурдным, чем в земном мире. Именно этот страх люди называют «страхом смерти» (ведь, кроме этого, в смерти бояться нечего, вера в какое-то бессмертие является безусловной), и именно он заставляет людей держаться за несовершенную земную жизнь и не допускать мысли о самоубийстве. Вера, которую пытается обосновать своей жизнью и своей смертью Кириллов, должна уничтожить этот страх, если люди обретут эту веру, они перестанут бояться смерти − это и будет «новый человек», которому «будет все равно, жить или не жить». В этих словах нужно видеть не отрицание жизни и ее ценности, а, наоборот, признание за жизнью абсолютной ценности, по отношению к которой смерть теряет свое прежнее значение.
Очевидно, что ресурсы человеческого стремления преодолеть смерть и продлить жизнь многообразны. Но означает ли это, что проблема исчерпана? Достаточно ли выбрать себе символический способ психологической защиты от страха смерти, чтобы жизнь стала полноценной? Очевидно, что нет. Осознание конечности своего бытия рано или поздно приходит к каждому человеку. И встает вопрос: имеет ли смысл наше существование и наша деятельность, если они могут оборваться?
2.1. Что такое жизнь?
Жизнь - способ существования живого (организмов, животных, человека), выражающийся как минимум в обмене веществом-энергией с окружающей средой и размножении (воспроизведении себе подобных).
В жизни есть свои минимумы и максимумы. Минимальная жизнь - это наличие двух фаз жизненного цикла: обмена веществ (метаболизма у одноклеточных организмов) и размножения (митотического деления у них же).
Своего максимума жизнь достигает с появлением человека. Над двумя фазами жизненного цикла надстраиваются психика (то, что досталось человеку от животных) и культура.
У живых организмов и существ жизнь - биологическая форма деятельности, у человека - биосоциальная форма.
Для человека жизнь - деятельность вообще, интегральная деятельность, жизнедеятельность в самом глубоком смысле этого слова. На фоне жизни человек осуществляет специальные или специализированные формы деятельности, такие как общение, познание, практическая деятельность, труд, отдых и т. д. Эти формы деятельности существуют и развиваются лишь в общем контексте жизни, жизнедеятельности субъекта.
Существуют три уровня человеческой жизни или три жизни человека:
- Растительная жизнь - это питание, выделение, рост, размножение, приспособление.
- Животная жизнь - это собирание, охота, защита, половое и иное общение, уход и воспитание детей, ориентировочная деятельность, игровая деятельность.
- Культурная жизнь или жизнь в культуре - это познание, управление, изобретение, ремесло, спорт, художество (искусство), философия.
Такое деление жизни намечалось уже у Аристотеля (см. "О душе", 413а 21 и далее, 414а30-415а10 и далее).
Эти три жизни относительно самостоятельны, одинаково важны для человека, взаимодействуют, взаимовлияют и опосредуют друг друга. В итоге мы имеем одну весьма многообразную, богатую, противоречивую, человеческую жизнь.
Наличие третьего уровня жизни у человека делает его жизнь принципиально отличной от жизни растения или животного и это отличие увеличивается с каждым шагом по пути прогресса культуры.
На основе сказанного можно дать такое определение: жизнь человека есть его жизнь как живого существа и жизнь в культуре.
2.2. Смысл жизни
Вопрос о смысле жизни есть прежде всего вопрос о том, является ли жизнь человеческая осмысленной, т. е. освещена ли она светом разума, мышления или лишена смысла, бессмысленна, никак не управляется разумом человека.
Вопрос о смысле жизни есть также вопрос о ее ценности, значимости для самого человека. Имеет ли жизнь смысл, стоит ли жить?
В этом вопросе есть еще такой оттенок: о смысле жизни мы говорим тогда, когда жизнь осмысливается в целом , когда выясняются вопросы «что такое жизнь ?», «для чего, зачем живет человек », «для чего, зачем живу я », «что я делаю в этом мире? », когда наша жизнь осмысливается в контексте жизни всех людей, вообще жизни на Земле, вообще бытия мира.
Нужно четко различать понятия "смысл жизни" и "цель жизни". Когда перед человеком стоит цель стать, например, врачом, ученым, инженером, то в этом еще нет ответа на беспокоящий его вопрос о смысле жизни (во всяком случае ответ ощущается им лишь интуитивно, в чисто эмоциональном ключе). Человек в своих размышлениях идет дальше: для чего нужно стать врачом, инженером, ученым? Таким образом, если цель указывает на то, к чему человек стремится, то смысл жизни говорит о том, во имя чего он это делает.
Некоторые люди, в т. ч. некоторые философы, полагают, что смысл жизни в том, чтобы искать этот смысл. Н.А. Бердяев, например, писал: «Пусть я не знаю смысл жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла" ("Самопознание", III глава). Такой взгляд на смысл жизни по форме не более чем игра слов, умничанье... Искать все время, всю жизнь смысл жизни - это какой-то инфантилизм. Взрослый, зрелый человек так или иначе находит смысл жизни и реализует его, живет осмысленной жизнью. Человек, ищущий смысл жизни, только пытающийся его найти, - это еще не определившийся, не сформировавшийся человек, который пока не состоялся как решающий жизненные задачи. Смысл жизни в этом похож на цель. Прежде чем достигать цель, двигаться от цели к результату, человек должен определить для себя цель, поставить ее. Но целеполагание - лишь первый этап. Человек совершает действия не для того только, чтобы поставить, определить цель, а для того, чтобы достигнуть ее. Так и смысл жизни. Поиск смысла жизни - первая часть проблемы. Вторая часть - реализация смысла жизни, смыслозначимая, осмысленная жизнь.
Далее, очень важно, с одной стороны, искать и находить смысл жизни, а, с другой, не переоценивать значение этого вопроса, не зацикливаться на поисках смысла жизни. Жизнь отчасти имеет смысл, а отчасти не имеет.
Жизнь имеет смысл в той мере, в какой она осмысленна, разумно организована, человечески значима.
Жизнь не имеет смысла, т. е. вопрос о ее смысле неуместен в той мере, в какой она автоматична и растительна, в какой она управляется инстинктами, регулируется органическими потребностями. Французское "селяви" ("такова жизнь") как нельзя лучше передает ее автоматизм, растительность. Наличие этой второй стороны жизни позволяет человеку не напрягаться слишком сильно в поисках смысла жизни, не спешить с жизнезначимыми ответами и решениями, т. е. в какой-то мере расслабиться, отдаться потоку жизни, плыть по ее течению.
В чем же конкретно смысл жизни? Ясно, что каждый отвечает на этот вопрос по-своему. С другой стороны, в нем есть общие моменты. Это - любовь и творчество. В подавляющем большинстве случаев люди осмысляют-оценивают свою жизнь именно в русле этих двух категорий. Любовь поддерживает, умножает жизнь, делает ее гармоничной, гармонизирует. Творчество обеспечивает прогресс жизни.
2.3. Цель жизни
Цель «задает» целостность деятельности. Если это цель жизни, то она определяет целостность жизни. У человека, не имеющего цели жизни, и жизнь не реализуется как органическое целое в биосоциальном, т. е. человеческом смысле. «Жизнь без цели - человек без головы» - гласит народная мудрость.
Не всякий человек ставит перед собой цель жизни, но если ставит, то этим человек полагает ее как целенаправленную деятельность.
Вообще в реальной жизни существует целое дерево целей . Цель жизни - это главная или общая цель жизни. Помимо нее существуют либо подчиненные, промежуточные, либо побочные цели. Подчиненные и промежуточные цели - это цели, осуществление которых открывает путь к главной цели жизни, приближает к ней. Побочные или параллельные цели - это цели, которые формируют всю "кухню" жизни, обусловливают полноценное гармоническое развитие человека. В своей сумме они не менее важны, чем главная цель жизни (например, цель укрепить здоровье средствами физической культуры, построить дом, различные увлечения, хобби). В некоторых ситуациях возникает конфликт между главной целью жизни и побочными целями. Этот конфликт может завершиться либо победой главной цели жизни, либо победой побочных целей.
Главная цель жизни - это цель, осуществление которой оправдывает жизнь человека в целом, как личности, субъекта, стоящего где-то наравне с обществом, осознающего свои цели как цели человека вообще или цели того или иного сообщества людей. В главной цели жизни по логике вещей сливаются воедино стремления человека как индивидуума и цели общества.
Проблема определения цели жизни сродни проблеме выбора профессии. Более того, первая является, как правило, продолжением второй. В формировании цели жизни «участвуют» и случайность, и необходимость, и внешние обстоятельства, стимулы, и внутренние побуждения, мотивы.
В некоторых случаях бывает и так, что человек не останавливается на выборе какой-то одной цели жизни (яркий пример: две жизни А.П. Бородина как композитора и химика).
Если цель поставлена, то она становится законом деятельности, категорическим императивом, необходимостью, которой человек подчиняет свою волю.
Таким образом, можно видеть две стороны сознательной жизнедеятельности: целеполагание (поиски цели, выбор цели) и целенаправленность (целеустремленность, движение к цели, вернее, от цели к результату). Обе стороны важны для человека в равной степени.
Отдавая отчет в важности цели и связанных с ней целеполагания и целеустремленности, не следует, однако, абсолютизировать ее. Жизнь в некотором смысле есть единство цели и бесцельности , т. е. единство организованности и неорганизованности, труда и отдыха, напряжения и расслабления. Бесцельность реализуется прежде всего в том, что наряду с главной целью жизни существует множество побочных целей. Поиск и реализацию побочной цели (и вместе с тем отвлечение от главной цели) можно интерпретировать как бесцельность. Говорят же, что нельзя все время работать, думать об одном, что нужно отвлечься, развлечься, отдохнуть, снять напряжение, переключиться на другой род деятельности. Не случайно современный человек все больше внимания уделяет побочным занятиям, хобби, интуитивно сознавая, что напряжение труда, главной цели, главного дела жизни может просто уничтожить его.
Нужно также иметь в виду, что жизнь человека не всегда протекает на уровне целеполагания и реализации целей. Человек может совершать целесообразные действия, минуя стадию целеполагания, чисто инстинктивно, безотчетно. Например, потребность в отдыхе, сне может "реализоваться" в виде цели (поисков ночлега и т. п.) или непосредственно - человек незаметно для себя уснул в метро. Или такой пример: когда человек случайно касается рукой горячего предмета, то он отдергивает ее - здесь совершено целесообразное действие, но нет целеполагания и сознательного стремления к цели.
Когда возникает необходимость целеполагания? Вероятно тогда, когда между потребностью и ее удовлетворением имеется какое-то препятствие (не очень большое, но и не очень маленькое) или для удовлетворения потребности нужно совершить сложные ориентировочные действия.
2.4. С возрастом время жизни увеличивается или уменьшается?
Жизнь в известном смысле можно уподобить стакану воды. Разные люди по-разному оценивают наполненность стакана. Если оптимисты говорят: стакан наполовину полный, то пессимисты утверждают, что он наполовину пустой. Так и жизнь. С возрастом жизнь прибывает или уменьшается? Одни ощущают, что с возрастом жизнь увеличивается, расширяется. Действительно, само слово «возраст» указывает, что жизнь возрастает. Другие - что она уменьшается, сжимается как шагреневая кожа. Ведь чем дальше мы от рождения, тем ближе к смерти: чем больше мы живем, тем меньше осталось нам жить.
Одни говорят: Не тот стар, кто далек от колыбели, а тот, кто близок к могиле. (Из радиоспектакля)
Другие думают так, как сказал А.С.Пушкин в минуту печали:
Летят за днями дни, // и каждый час уносит частичку бытия.
С одной стороны, каждый час, действительно, уносит частичку бытия, если исходить из того, что каждый час приближает нас к смерти, сокращает как шагреневую кожу время жизни. Но, с другой, каждый час прибавляет частичку бытия, увеличивает время жизни, если отсчитывать его от дня рождения. Каждый час жизни, если он прожит с пользой-удовольствием, не только физически увеличивает время жизни, но и побеждает смерть, т. е. является шагом к бессмертию.
В свете сказанного становится понятным следующее высказывание одного из семи греческих мудрецов, Бианта: «Жизнь надо размеривать так, будто жить тебе осталось и мало и много ». (Диоген Лаэртский, с. 81). В самом деле, с одной стороны, нужно торопиться жить, делать дела, помня о том, что жизнь (и всё в ней) имеет срок. С другой, нужно ставить и достигать большие, долговременные цели, а также делать всё по возможности обстоятельно, с чувством, с толком, с расстановкой, как говорят, поспешать, не торопясь.
Древние - юные или старые?
Мы юнее древних или старее? Древние - старее нас или юнее? Древний мир - старый или юный по отношению к нам?
Этот вопрос высвечивает проблему: существует ли прогресс жизни или человечество деградирует, дряхлеет? Если рассматривать древних как юных и зрелых, а нас как старых и дряхлеющих, то ясно, что мы деградируем и движемся к концу. Если древних рассматривать как юных, а нас как возмужавших, повзрослевших, позрелевших, то, значит, мы сильнее древних.
Этот вопрос имеет такую сторону-подоплеку: древние мудрее нас, более знающие, более владеющие истиной или мы мудрее древних и более знающие? Верующие, считающие Библию священным писанием, вольно или невольно занимают позицию, что древние мудрее нас, больше нас знают и т. д. и т. п. В Средние века в Европе господствовала точка зрения, по которой древние были мудрее нынешних. Тертуллиан, один из отцов церкви, утверждал: «Истина существовала первоначально, а заблуждение явилось впоследствии» (с. 177) . Критерием истины являются одинаковость, единодушие, древность. «Учение наше древнее всякого другого; а потому оно и истинно» (Там же, с. 182). Кстати «недвижный» Китай потому и был недвижным, что на протяжении тысячелетий свято чтил древность, древние обычаи, традиции, установления. Самый известный и самый почитаемый мыслитель Китая - Конфуций - провозгласил: «Нет ничего лучшего, чем следовать древним». Этот тезис можно рассматривать как вечный девиз воспитания по китайскому образцу. С самого детства китайцы впитывают в себя традиции и наследие духовной культуры своего народа, следуя его заветам: «Из древних, чудесных камней сложите ступени будущего».
2.5. Конечное и бесконечное
Смерть и бессмертие - частные выражения всеобщих категорий конечного и бесконечного. Вполне естественно, их анализу должен предшествовать анализ указанных категорий.
Проблема конечного и бесконечного - одна из самых сложных и запутанных. Прежде всего это связано с выражением понятий конечного и бесконечного в языке. Исторически понятие бесконечного возникло как отрицание конечного. На это указывает этимология слова "бесконечное". Оно буквально означает "неконечное", то, что не является конечным (так не только в русском, а и в других языках: древнегреческом - apeiron, латинском - infinitum, немецком - unendliches, английском - endlessness и т. д.). В течение многих веков и тысячелетий печать отрицательного содержания слова "бесконечное" лежала тяжким бременем на понятии и категории бесконечного. До сих пор некоторые исследователи понимают бесконечное именно в этом простом отрицательном смысле. Э. Кольман, например, пишет: "Как я считаю, "бесконечность" является, собственно, просто формальнологическим отрицанием "конечности", отношение между ними контрадикторно (т.е. противоречиво, как А и не-А - Л.Б.)" . Формальнологический подход к соотношению конечного и бесконечного мы должны отвергнуть как совершенно бессодержателъный и пустой. В самом деле, с точки зрения формальной логики в объем понятия "не-конечное" входит все, что угодно , кроме самого конечного. Например, "острое", "влажное", "глупое". Ясно, что бесконечное не является такого рода "неконечным". Оно не просто отрицание, а "свое иное" конечного. "Свое" в словосочетании "свое иное" означает, что конечное и бесконечное не являются самостоятельными определениями, а принадлежат или относятся к более общей категории, которая делает их своими друг для друга (эта категория либо подразумевается, либо называется; в нашем случае чаще всего называется "количество").
Именно как "свое иное" конечного понимают бесконечное его исследователи. Далее, это было бы совсем неплохо, если бы отношение "своего иного" было взаимным : не только бесконечное - "свое иное" конечного, но и конечное - "свое иное" бесконечного. Но в том-то и дело, что многие исследователи рассматривали и продолжают рассматривать бесконечное лишь в его отрицательном содержании, как иное конечного, пусть свое , но все же иное конечного, а конечное - как всецело положительную категорию, играющую роль базового определения, точки отсчета для характеристики бесконечного. В соответствии с такой логикой на долю бесконечного достаются исключительно отрицательные определения: неопределенность, неупорядоченность, иррациональность и т. п.
Первыми философами, рассматривавшими бесконечное (беспредельное) как неопределенное, неупорядоченное, иррациональное, по существу, как антитезу бытия, были пифагорейцы . Числу как символу определенности, завершенности, совершенства они противопоставляли "беспредельное" - символ неопределенности, незавершенности. Пифагорейское учение представляет мир в виде шара, окруженного со всех сторон "беспредельным". "Беспредельное" пифагорейцев, в отличие от апейрона Анаксимандра, не является первоначалом, оно противопоставлено вещам и явлениям мира как совершенно от них отличное и не связанное с ними. Поздние пифагорейцы понимали под беспредельным просто пустоту, отсутствие всякого бытия, небытие . Одним словом, к пределу пифагорейцы относили все положительное, к беспредельному все отрицательное. "В доксографии, - пишет А.С. Богомолов, - мы постоянно встречаемся с отождествлением беспредельного с ataktos - беспорядочным, даже беспутным; с alogos - непостижимым, бессмысленным, неразумным и т. д. (см. Heidel W. Peras and apeiron in the pythagorean philosophy. - Archiv fur Geschichte der Philosophie. Bd XIV. 1901). Установлена и связь "по вертикали" предела и беспредельного и соответствующих им категорий с хорошим и дурным" . Противопоставление предела и беспредельного в социально-нравственном плане ассоциировалось с противоположностью закона и беззакония. Об этом говорит сохраненная Диогеном Лаэртским (VIII 23) фраза: "Содействовать закону, с беззаконием воевать" . Известно также высказывание пифагорейца Филолая: "Ложь и зависть присущи природе беспредельного, бессмысленного и неразумного" . "Можно сказать, - пишет В.В. Соколов, - что пифагорейская противоположность предела и беспредельного - это по существу первая формулировка противоположности рационального и иррационального . Предел означает познаваемость мира, осуществляемую в различных числовых закономерностях, открытых пифагорейцами, особенно в геометрии (например, известная всем теорема Пифагора), а также в акустике (например, зависимость высоты тона звучащей струны от ее длины). Беспредельное же как выражение иррационального тоже имело свою математическую иллюстрацию в открытой пифагорейцами несоизмеримости стороны квадрата и его диагонали. В пифагорейской категории беспредельного можно усматривать связь с хаосом Гесиода" .
Пифагорейскую точку зрения на бесконечное разделяли крупнейшие мыслители древности - Платон и Аристотель . Последний оставил после себя подробное исследование проблемы бесконечного (см.: Физика III 4-8; Метафизика ХI 10).
Если суммировать все сказанное Аристотелем по данной проблеме, то вырисовывается сложная и противоречивая картина.
Во-первых , исходя из буквального значения слова "беско-нечное" и опираясь на пифагорейскую традицию, греческий мыслитель выдвинул и обосновал идею потенциально бесконечного, т. е. всегда незавершенной, открытой, незамкнутой бесконечности, которая существует только в возможности, а в действительности оконечивается. А.С. Кармин указал следующие основные моменты аристотелевской концепции потенциально бесконечного:
Укажем еще один момент концепции: конечное Аристотель рассматривал как базовое, всецело положительное определение, а потенциально бесконечное - как его негативный слепок, как "лишенность" .
Во-вторых , Аристотель засвидетельствовал, пусть под критическим углом зрения, основные моменты концепции актуально бесконечного:
Анаксагор и Демокрит "говорят, что бесконечное есть непрерывное по соприкосновению /частиц/. И первый утверждает, что любая из частей есть смесь, подобная целому , так как можно видеть, что любая /вещь/ возникает из любой" .
"...у бесконечного же не существует начала, так как оно было бы его концом. Далее /бесконечное/, будучи неким началом, не возникает и не уничтожается ; ведь то, что возникает, необходимо получает конечное завершение, и всякое уничтожение приводит к концу. Поэтому, как мы сказали, у него нет начала, но оно само, по всей видимости, есть начало /всего/ другого, все объемлет и всем управляет , как говорит те, которые не признают, кроме бесконечного, других причин... И оно божественно, ибо бессмертно и неразрушимо , как говорит Анаксимандр и большинство физиологов" .
"Некоторые считают таким /единым и простым началом / бесконечное , а не воздух или воду, чтобы все прочее не уничтожалось от их бесконечности, так как /эти элементы/ противоположны, например воздух холоден, вода влажна, огонь горяч. Если бы один из них был бесконечным, все остальные были бы уничтожены; теперь же, как говорят они, /бесконечное/ есть нечто иное, из чего эти /элементы порождаются/" .
"Анаксагор неразумно говорит о пребывании /неподвижности - Л.Б./ бесконечного , а именно что бесконечное поддерживает само себя вследствие того, что оно находится в самом себе , так как ничто другое его не окружает, как будто, где что находится, так оно и есть по своей природе" .
Мелисс "говорит, что целое бесконечно ... ведь такую важность они придают бесконечному именно потому, что оно "все объемлет " и "все заключает в себе ", так как имеет некоторое сходство с целым " .
"... бесконечное противоположно тому, что /о нем обычно/ говорят: не то, вне чего ничего нет , а то, вне чего всегда есть что-нибудь, то и есть бесконечное. Вот пример: ведь и кольца, не имеющие камня, называют бесконечными..." .
В-третьих , параллельно (и вопреки) своей основной концепции бесконечного Аристотель поддержал и развил идею древних о бесконечном как вечном и непреходящем, как бесконечном круговом движении:
"мы видим другие пространственные движения - вечные движения планет (ибо вечно и не знает покоя тело, совершающее круговое движение; это показано в сочинениях о природе)" .
"... существует нечто вечно движущееся беспрестанным движением, а таково движение круговое; и это ясно... так, что первое небо /сфера неподвижных звезд - Л.Б./, можно считать, вечно" .
"учение о небесных светилах" "исследует сущность, правда, чувственно воспринимаемую, но вечную" .
"А если имеет место единое /движение/, оно не может быть бесконечным во времени - за исключением одного, а именно перемещения по кругу" .
"Теперь мы скажем о том, что возможно /движение/ бесконечное, единое и непрерывное и что это есть /движение/ по кругу" .
"У кругового же движения /начало и конец/ смыкаются, поэтому только оно одно совершенно" .
"... никакое изменение не может быть бесконечным и непрерывным, кроме перемещения по кругу" .
"А совершенное первичное несовершенного и по природе, и по определению, и по времени, так же как непреходящее /первичнее/ подверженного гибели. Далее, то, что может быть вечным, первичнее того, которое не может им быть; и вот, движение по кругу может быть вечным, из других же /видов движения/ ни перемещение. ни какое-либо иное не может, так как должна наступить остановка, а остановка есть исчезновение движения" .
Мы намеренно привели почти все тексты из сочинений Аристотеля, относящиеся к проблеме конечного и бесконечного. В них - драма идей, настойчивое стремление философа прояснить этупроблему, распутать клубок разноречивых мнений. Для нас важно то, что Аристотель не ограничился каким-то одним пониманием соотношения конечного и бесконечного, а попытался дать полный категориально-логический портрет этих понятий.
* * *Итак, с нашей точки зрения реальные конечное и бесконечное существуют в единстве друг с другом, как моменты количества. В математике имеют дело с различными идеализациями конечного и бесконечного, возникают и конкурируют теории, берущие за основу либо одно, либо другое, либо третье. Так, существует финитная математика или математика конечного. А, с другой стороны, с ней сосуществует и конкурирует математика бесконечных множеств (актуально бесконечного). Существуют также и промежуточные концепции математики, признающие потенциальную бесконечность, но отрицающие актуальную. Ясно, что общие понятия, отражающие реальные конечное и бесконечное, не то же самое, что математические абстракции конечного и бесконечного. Как категории мышления (и, соответственно, как философские категории) они богаче и глубже математических понятий конечного и бесконечного. С другой стороны, последние обладают большей определенностью и они успешно "работают" в естественнонаучном познании и в практике. Математические и конкретно-научные абстракции конечного и бесконечного расширяют эмпирическую базу познания реальных конечного и бесконечного.
Вопрос о соотношении конечного и бесконечного следует решать двояко. С одной стороны, бесконечное внешне конечному, есть выход за пределы конечного ; там, где есть бесконечное, нет конечного, и, наоборот, где есть конечное, нет бесконечного. Здесь налицо простое отрицание одного другим. Об этом говорит и этимология слова "бесконечное". С другой стороны, бесконечное - как "свое иное ", как противоположность конечного - внутренне ему. Иными словами, отношение конечного и бесконечного является не только внешним, но и внутренним, не только отрицательным, но и положи тельным. Это такая пара противоположных определений, которые не существуют друг без друга, взаимоопределяются.
Нетрудно показать, что в известном смысле всякое конечное внутри себя бесконечно , т. е. то, что мы принимаем за конечное, в себе, внутри себя бесконечно. Нечто только тогда конечно, когда оно выходит за пределы самого себя, т. е. когда оно или сравнивается, или реально взаимодействует с чем-либо другим, или переходит в другое.
Возьмем сначала конечное в пространственном смысле - ограниченное . Всякий раз, когда мы говорим об ограниченном, то имеем в виду, что это ограниченное ограничено чем-то другим. Иначе невозможно было бы провести границу . Только при условии, что есть другое, кроме этого нечто, можно говорить об ограничении нечто. Другое и "делает" нечто ограниченным, т. е. конечным. Иными словами, всякое тело ограничено другими телами, а не потому, что оно внутри себя, само по себе ограничено. Значит, внутри себя ограниченное (нечто, принимаемое за ограниченное) неограниченно, бесконечно, попросту говоря - целая вселенная. Любое тело, атом или частица, если бы не было других тел, атомов, частиц, представляли бы собой вселенную. В какой-то мере это так и есть.
Теперь возьмем конечное во временном аспекте - как временное, преходящее. Всякое нечто когда-то не существовало и когда-то не будет существовать. Временное, преходящее означает, что до этого временного существовало другое временное, из которого оно возникло, и, в свою очередь, "уступит место" другому временному, которое будет существовать после него. Таким образом, другие временные до и после этого временного оконечивают его во времени. Но внутри себя, само по себе это нечто не конечно, не временно, не преходяще, а вечно. Вечность - не потусторонняя категория; она присутствует здесь, сейчас, внутри того, что мы принимаем за временное, преходящее. Диалектическая связь вечного и преходящего состоит не только в том, что первое "складывается" из второго (преходящих "вещей"), а и в том, что вечное присутствует в самом преходящем. "Механизм" этого присутствия хорошо показал еще Эпикур на примере соотношения жизни и смерти. "Смерть, - писал он, - не имеет отношения к нам: ибо то, что разложилось, не чувствует, а то, что не чувствует, не имеет никакого отношения к нам". Этим рассуждением Эпикур как бы развел жизнь и смерть по разным "углам". Он наглядно продемонстрировал, что конечность бытия и само бытие - разные "вещи". Об этом же говорит и другой его афоризм: "Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем" (см. также стр. ). Пусть смерть оконечивает жизнь индивидуума, но поскольку она нечто другое по сравнению с жизнью, постольку сама жизнь внутри себя не смертна, не временна, т. е. вечна, бессмертна. Правильно сказал Эмерсон: "Жизнь - это вечность в миниатюре". Мы живем ради того, чтобы жить, а не ради того, чтобы умереть.
Итак, вечное присутствует в том, что мы принимаем за временное, преходящее. Повторимся здесь: прав был Гегель, когда истинное бесконечное характеризовал как посюстороннее, замкнутое в себе, актуально бесконечное. Знаменательно, что истинную бесконечность он представлял именно в виде круга ("Истинная бесконечность, повернутая обратно к себе, имеет своим образом круг , достигшую себя линию, которая замкнута и всецело налична, не имея ни начального пункта, ни какого-либо конца " . Как мы уже говорили, круг в нашей версии категориальной логики является геометрическим образом внутреннего противоречия, определяемого как взаимопереход противоположностей. Круг же является образом обратимого времени ("круг времени"), обратимых процессов, обусловливающих существование целостных материальных образований (стабильных элементарных частиц, атомов, молекул, твердого тела и т. д.). Вспомним также, что круг (колесо, шар) у многих народов был символом вечности, незыблемости, порядка.
Могут спросить: а как быть с бесконечным многообразием, неисчерпаемостью, всегда незавершенным процессом смены состояний? Это так называемая открытая или незамкнутая бесконечность. Вслед за Гегелем скажем, что она не является истинной бесконечностью. Она якобы - как бы - квазибесконечность. Ее место - где-то в промежутке между конечным и бесконечным. В ней конечное переходит в бесконечное. Открытая бесконечность не является подлинной бесконечностью еще потому, что она, если брать ее целиком, существует только в возможности, потенциально. Актуально она существует лишь в виде конечного.
[Выше мы уже говорили, что слово "бесконечное" обозначает, представляет не одно, а два понятия или, лучше сказать, две категории бесконечного: бесконечное в смысле сильного отрицания, противоположности конечного (антиконечного) и бесконечное в смысле слабого отрицания, полу отрицания конечного, просто как неконечное, нескончаемое. Первое бесконечное фигурирует в философии и науке под именами абсолютного, актуального, действительного, собственного, истинного, категорематического бесконечного. Второе бесконечное фигурирует под именами потенциального, несобственного, синкатегорематического бесконечного, неистинной, дурной бесконечности, бесконечного прогресса, ряда.]
Квазибесконечное (промежуточное между конечным и бесконечным)
Хотелось бы несколько развить мысль о промежуточных, переходных состояниях-звеньях между конечным и бесконечным. Мы рассматриваем конечное и бесконечное не как противостоящие друг другу стороны, не имеющие никаких точек соприкосновения между собой, а как противоположности, постепенно переходящие друг в друга. Такому взгляду на соотношение конечного и бесконечного мешает установившаяся среди философов традиция (о чем мы говорили выше) рассматривать бесконечное как не конечное, т. е. по принципу "или-или": либо конечное, либо бесконечное - третьего не дано. Традиция обусловлена в значительной мере некритическим отношением философов к особенностям формирования слова и понятия "бесконечное" в естественном языке, а именно тем, что это понятие образовано путем приставления к слову "конечное" частицы "бес", т. е. через простое отрицание. В самом слове " бесконечное" мы видим только отрицательное содержание. Это противоречит реальному смыслу понятия "бесконечное", которое, напротив, выражает нечто в высшей степени положительное (вечное, незыблемое, непреходящее). Нужно отказаться от буквального понимания термина "бесконечное" и основанной на нем традиции рассматривать бесконечное лишь в его противопоставленности конечному. Так же, как между качественными субкатегориями "всеобщее" и "специфическое" существуют промежуточные звенья, выражаемые понятиями "общее", "частное", так и между бесконечным и конечным имеются плавные переходы, выражаемые теми или иными понятиями. Если, например, взять конечное существование во времени (временное, преходящее), то можно увидеть, как различны сроки существования тел и организмов. Время существования стабильных элементарных частиц (протонов, электронов) сравнимо с временем существования нашей части Вселенной (15-18 млрд лет), т. е. приближается к бесконечности. А, с другой стороны, время существования нестабильных элементарных частиц исчезающе мало (например, продолжительность жизни нейтральных пионов /p°-мезонов/ - около 10 -16 с). Такимобразом, границы временного, преходящего "простираются" от исчезающе малого до чрезвычайно длительного, долговременного, долговечного. Мы привели пример с элементарными частицами, т. е. неорганическими телами. Не менее впечатляюще различие между сроками существования живых организмов: от нескольких часов (бабочки-однодневки) до нескольких десятков тысяч лет (некоторые виды деревьев).
2.6. Смерть-бессмертие в их отношении к конечности-бесконечности существования
В живой природе и человеческом обществе связь конечного и бесконечного приобретает характер взаимоопосредствования . Это отчетливо видно на примере соотношения смертности и бессмертия.
Первоначально живое являло собой скорее промежуточную, переходную форму конечного и бесконечного, чем их взаимоопосредствование. В делении простейших одноклеточных организмов мы видим некоторую нераздельность, непосредственный переход от конечного к бесконечному (конечное еще не отдифференцировано достаточно четко от бесконечного, а бесконечное от конечного; индивидуум и род еще не обособились друг от друга. Деление одноклеточного организма есть просто его тиражирование , копирование, повторение). Тем не менее уже в делении выступают основные черты размножения - величайшего завоевания жизни. Возьмем для сравнения кристаллическое тело и живой одноклеточный организм. Первое сохраняет себя лишь благодаря устойчивости химических связей между его "частями" и устойчивости самих "частей" - атомов. Возмущающие действия среды сразу или постепенно разрушают кристаллическое тело, прекращают его существование, оконечивают. Конечность кристаллического тела, таким образом, не подконтрольна ему самому, внешня ему. Если нет возмущающих действий среды, то такое тело может существовать неопределенно долго, почти вечно. С другой стороны, оно совершенно беззащитно перед внешней средой и его существование может прекратиться в любой момент. В самом кристаллическом теле нет программы его оконечивания, саморазрушения, перехода в другое тело. Химическая связь, благодаря которой оно существует, "нацелена" только на сохранение, на "химическое бессмертие". Конечное и бесконечное оказываются для бытия кристаллического тела, хотя и взаимозависимыми, но все же достаточно равнодушными друг к другу противоположностями.
Совсем другое мы видим у живых организмов. Программа оконечивания заложена в них самих. Если химическая связь внутри кристаллического тела "нацелена" только на сохранение, то биохимические процессы, происходящие в живом организме, направлены не только на его сохранение, но и на преобразование, на переход в другой организм и даже на смерть, т. е. разрушение, распад - в случае многоклеточных организмов. Конечный срок жизни живого организма запрограммирован в нем самом: конечное, таким образом, присутствует в самом бесконечном, опосредует его. Это одна сторона соотношения конечного и бесконечного применительно к существованию живого. Другая сторона состоит в том, что хотя живой организм и оконечивает себя, он все же сохраняет, обессмертивает себя, делает себя бессмертным - благодаря воспроизведению себе подобных . По образному выражению американского цитолога Д. Мэзии "благодаря размножению клеток жизнь ухитряется обвести вокруг пальца время и притом с двойным выигрышем - вместо одной клетки получить две" . Хорошо сказано: "обвести вокруг пальца время"! Своим размножением организм как бы предупреждает разрушающее действие времени, осуществляет прорыв в бессмертие. Кристаллическое тело - игрушка в "руках" природной стихии, его время "жизни" целиком зависит от прихотей окружающей среды. Живой организм, включив в себя конечность, изменчивость, получил возможность приспосабливаться к изменяющимся условиям среды и этим в какой-то мере обезопасил себя от них. Он поставил сам себе предел существования, но так, что его конец совпадает с началом существования подобного ему организма, являющегося для него дочерним. Последний продолжает "дело" приспособления к изменяющимся условиям среды и так до бесконечности. Живой организм, таким образом, обладает пластичностью, которая совершенно не свойственна кристаллическому телу.
Кристаллическое тело не знает воспроизведения себе подобных и поэтому по отношению к нему бессмысленно говорить о бессмертии рода. Его "жизнь" целиком ограничивается рамками "индивидуального" существования. Жизнь же организма неотделима от жизни рода. Его бренность как бы нейтрализуется, снимается в бессмертии рода. С другой стороны, последнее возможно лишь при наличии конечных существований отдельных организмов.
Далее, если внимательно приглядеться к различиям внутри живого, то можно увидеть, что для одноклеточных организмов, размножающихся путем митотического деления, противоположность конечности и бесконечности существования не так ярко выражена, как для многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. (Выше мы уже говорили о том, что первоначально живое являло собой скорее промежуточную форму конечного и бесконечного, чем их взаимоопосредствование, предполагающее яркую выраженность того и другого как противоположностей). О конечности существования одноклеточных нельзя говорить как об их смертности. Соответственно и об их бессмертии в строгом смысле говорить нельзя. Ведь бессмертие - противоположность смертности. Одно без другого не существует. Если нет смертности, то нет и бессмертия. Мы же не говорим о разрушении кристаллического тела как о его смерти и о неопределенно долгом существовании тела как о его бессмертии. Конечно и одноклеточные организмы погибают, если условия среды для них крайне неблагоприятны. Но их гибель не есть их смерть в точном смысле этого слова. В них самих нет "механизма", программы умирания, смерти, как это мы видим у многоклеточных организмов. Последние при любых условиях среды запрограммированы на смерть. Одноклеточные же запрограммированы только на деление, размножение и если погибают, то лишь при неблагоприятных изменениях окружающей среды. К. Ламонт справедливо пишет: "Смерть не есть необходимое или всеобщее явление; она возникла после того, как живые существа достигли некоторого прогресса в процессе эволюции. Существовали и существуют различные одноклеточные организмы - амебы, грибки, морские водоросли, которым внутренне не присущи старость и смерть; они погибают только вследствие внешних случайностей - нападения врага или чрезвычайно неблагоприятной внешней среды. Эти мельчайшие организмы размножаются путем деления тела: один индивид становится двумя, и после этого процесса не остается ничего, что соответствовало бы трупу. Такое деление может продолжаться бесконечно" . Примерно об этом же пишет отечественный ученый В. М. Дильман: "Теоретически некоторые простейшие одноклеточные организмы бессмертны, так как после каждого деления подобного существа возникают два полностью одинаковых дочерних потомка, обладающих всеми свойствами исходного организма. В благоприятных условиях процесс последовательных делений может продолжаться неограниченно... Если бы эта способность наблюдалась только у одного вида простейших или даже у одной ветви, то и тогда это было бы основанием для утверждения, что теоретически существует жизнь без внутренних причин смерти при наличии определенных благоприятных условий внешней среды" . В. М. Дильман упоминает о проверенном в эксперименте делении парамеции в течение 8400 поколений как доказательстве возможности неограниченного процесса последовательных делений. Но сама жизнь демонстрирует нам это на каждом шагу. В настоящее время на 3емле существуют и процветают многочисленные одноклеточные организмы, которые начали делиться, размножаться миллиарды лет назад. Они фактически не знают смерти! Они делятся и делятся практически бесконечное число раз, пока существуют благоприятные условия среды.
В свете сказанного хотелось бы обратить особое внимание на необходимость четкого разграничения понятий "гибель" и "смерть". Не все, что является гибелью, заслуживает названия смерти и, наоборот, не все, что умирает, гибнет. Строго говоря, смерть эта прекращение жизнедеятельности многоклеточного организма в результате совместного действия внутренних и внешних факторов жизни (естественного развития организма и неблагоприятных условий среды). Одноклеточные организмы, делящиеся митотически, не умирают, поскольку их естественное развитие приводит к делению, а не к смерти. Если их жизнедеятельность прекращается, то не в результате естественного развития, а вследствие неблагоприятных внешних воздействий. Поэтому прекращение их жизнедеятельности следует называть не смертью, а гибелью. Гибель - это прекращение существования чего-либо живого (или связанного с ним) вследствие внешних неблагоприятных воздействий. Гибнут не только отдельные живые организмы, но и их сообщества (надорганизменные образования - популяции, человеческие цивилизации, народы, государства), гибнут также предметы культуры и т. д.
Итак, феномен смертности возникает лишь на стадии многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. Эти организмы не просто гибнут, а умирают. Их смерть обусловлена как внешними случайными причинами, так и внутренними условиями существования, что дает основание рассматривать ее как необходимый момент оконечивания жизни многоклеточных организмов. "Вряд ли стоит доказывать, - пишет В.М. Дильман, - что устранение внешних причин болезней не спасет высшие организмы от смерти. Для каждого вида организмов характерен определенный предел длительности жизни. Крыса не может прожить более четырех лет, слон - более 80, и никто не наблюдал, чтобы крыса жила дольше, чем это в норме свойственно слону. Устранение внешних неблагоприятных факторов может лишь привести к тому, что продолжительность жизни индивидуума совпадет с видовым ее пределом. Так, если средняя длительность жизни человека составляет сейчас около 70 лет, то видовой ее предел... считается равным 120 годам. Пока же у большинства организмов видовых пределов жизни достигают только отдельные представители" .
На запрограммированный характер смерти у высших организмов косвенно указывает такой факт. Отдельные организмы в силу каких-то наследственных аномалий ускоренно проходят этапы жизненного цикла и умирают намного раньше своих сородичей. Венгерский король Людовиг II в 14 лет имел большую бороду, а в 18 лет она поседела. В 30 лет Людовиг умер со всеми признаками глубокой старости. Медицинская статистика знает случаи, когда новорожденные оказывались маленькими стариками. Индивидуальное развитие многоклеточного организма закономерно приводит его к смерти.
Смерть как запрограммированный конец - эволюционное приобретение жизни и не исключено, что человек, изменив соответствующим образом свою генетическую программу, может покончить со смертью. Жизнь как таковая не носит в себе зародыш смерти. Она, бесспорно, носит в себе зародыш изменения, преобразования, но не смерти, а тем более не гибели .
Возникновение смерти как явления оконечивания жизни привело к большей дифференциации (большему противопоставлению) конечного и бесконечного. Смертность отдельного биологического индивида и бессмертие рода - это, в известном смысле, кричащие противоположности. С другой стороны, большая дифференциация конечности и бесконечности существования сопровождалась углублением их взаимоопосредствования, опосредствующих связей между ними. Половое размножение как раз играет роль такого опосредователя. Оно, с одной стороны, противопоставляет организм и род (конечное и бесконечное), а, с другой, является связующим звеном между ними.
Противопоставляющая роль полового размножения состоит в том, что оно, во-первых, делает ненужным индивидуальное "бессмертие" организма и, во-вторых, при половом размножении организм не повторяется полностью в своем потомстве, не тиражируется один к одному и, следовательно, не сохраняет себя в своей особенности. Конечность, особенность, индивидуальность отдельного организма выступает в этом случае ярче, острее, обнаженнее.
Роль полового размножения как связующего звена состоит в том, что оно "приобщает" организм к бессмертию и в гораздо большей степени, чем это было у делящихся организмов. Продолжение рода - реальное биологическое бессмертие высших организмов. В нем мы видим постоянный переход конечного в бесконечное, а бесконечного в конечное, причем так, что ни конечное, ни бесконечное не исчезают, но сохраняются как моменты этого перехода. В чисто конечном существовании нет продолжения рода, как нет его и в чисто бесконечном существовании.
В человеческом обществе происходит дальнейшее углубление взаимоопосредствования конечного и бесконечного. Проблема смертности и бессмертия осознается и решается как одна из важнейших проблем человеческого бытия. К. Ламонт пишет по этому поводу:
""Все люди смертны" - этими словами начинается самый знаменитый из силлогизмов, гласящий далее: "Сократ - человек" и "следовательно, Сократ смертен". Отрасль философии, известная под названием логики, превозносила этот силлогизм как пример совершенного рассуждения; мало того, философия в целом потратила очень много времени и массу энергии на исследование того, в чем заключается подлинное и полное значение этого силлогизма... Суть вопроса заключалась в следующем: насколько серьезно мы должны относиться к высказыванию о том, что люди и Сократ смертны? Ведь существует известное противоположное высказывание по этому вопросу - что люди и Сократ бес смертны или по крайней мере бессмертно то, что мы называем их личностями или душами. В самом деле, сам Сократ, если верить "Диалогам" Платона, был одним из первых философов, выдвинувших гипотезу бессмертия души.
Поставим вопрос по-другому: когда люди умирают, а это, как каждый должен допустить, действительно происходит с нами, умирают ли они действительно , то есть остаются ли они мертвыми? Или, как это формулирует Иов: "Если человек умрет, то будет ли он снова жить?" Не может быть сомнения в том, что эта проблема смерти или тайна смерти - была одним из первых и главных стимулов философского исследования. Опять-таки именно Сократ, согласно платоновскому диалогу "Федон", называл философию размышлением о смерти, что, выражаясь проще, означает размышление о том, смертен человек или бессмертен" .
Многие философы связывают проблему смертности и бессмертия с проблемой смысла жизни. И это справедливо, поскольку данная проблема заставляет человека, хочет он того или нет, осмысливать жизнь в целом.
Жизнь, смерть, бессмертие - явления одного порядка. И если жизнь противоположна смерти, а смерть - бессмертию, то, следовательно, жизнь и бессмертие суть одно. Из этого умозаключения мы можем видеть, что бессмертие - не потусторонняя для жизни категория, а внутренне присуще ей . С другой стороны, смерть (как это мы выяснили раньше) не совсем внешня жизни, хотя и противостоит ей. Правильно поэтому сказать так: жизнь создает и разрешает противоречие между смертностью и бессмертием . В этой формуле - общее решение проблемы смертности и бессмертия.
Точка зрения, которая противопоставляет смертность и бессмертие, считает их несовместимыми, несоединимыми, в конечном счете парализует волю и разум людей или заводит их в тупик В самом деле, тот, кто отрицает смертность и верит в личное бессмертие (бессмертие души), тем самым обесценивает реальную жизнь, как бы сказать, совместную жизнь души и тела. А тот, кто считает, что человек только смертен, стремится жить одним днем, не заботясь о будущем, не заботясь об улучшении жизни вообще, так как для него существует только понятие его конкретной, данной жизни.